Лицо Кийска по-прежнему оставалось неподвижным, похожим на гипсовую маску. Но на правом предплечье у него багровел обширный кровоподтек.

– Да, видно, Иво там, где он сейчас находится, тоже несладко приходится, – покачал головой Борис. – Точно могу сказать, что если уж он дерется, то, значит, движется к цели.

– Надеюсь, что он успеет, – озабоченно произнес Голос. – Лабиринт выдержит еще один, от силы – два удара из гравимета. После этого он начнет действовать радикально.

– Пора подготовиться к уничтожению куба? – спросил Киванов. – А как же Кийск? Он так и останется в сети локуса?

– Не будем торопится, – ответил Голос. – У Иво пока еще есть время.

– Ты уж постарайся, Иво, – сказал Киванов, обращаясь к Кийску, который не мог его слышать. – Лабиринт еще один удар, может быть, и выдержит, вот только выдержим ли мы?..

13. ПУСТЫННЫЙ ОРАКУЛ

Аника, отказавшись от трапезы, устроилась спать на заднем сиденье джипа, загнанного в небольшую пещеру с высоким сводом, – давала себя знать не столько физическая усталость, сколько эмоциональный стресс после стычки с безумными обитателями пустых земель.

Кийск и двойник в компании Грити и нескольких нестабилизированных сидели у входа в пещеру, возле небольшого, горящего бледным, голубоватым пламенем костра. Один из нестабилизированных время от времени подбрасывал в огонь серые волокнистые брикеты, большой штабель которых был сложен рядом с ним у стены. Брикеты загорались не сразу, но, занявшись пламенем, горели долго, давая много тепла. За стенами пещеры расстилались те же, что и всегда, багровые сумерки. Холодно не было, поэтому костер имел чисто ритуальное значение, как нечто, помимо слов и действий, объединяющее собравшихся вокруг него людей.

Грити снял с огня бурчащий чайник и налил каждому полную кружку крепкого, обжигающего кофе.

– Устройство нашего мира не поддается логическому объяснению, – сев на место, продолжил он начатую прежде тему. – В нем можно выжить, только плывя по течению и не задавая самому себе и окружающим вопросов, на которые невозможно получить ответов. Когда вы встретились с Мистом и остальными, вам разве не показалось странным, что несколько человек собрались в одном и том же месте, уверенные в том, что они являются членами какой-то экспедиции? При этом они не знают, кто и зачем прислал их сюда.

– Странным – это еще очень мягко сказано, – ответил Кийск.

– Вот видите, – грустно улыбнулся Грити. – А им казалось, что все в порядке, что все идет так, как должно. Мист, не дожидаясь дальнейших указаний от никому не известных организаторов экспедиции, начал расставлять свои вешки – безобиднейшее занятие! – и это сразу же настроило против него остальных. А тут еще появились вы и начали задавать свои вопросы. Центр тяжести привычного миропорядка на время сместился в сторону, что и привело к трагедии. Вместо того чтобы попытаться вместе с вами разобраться в причинах происходящего, они сочли более разумным и рациональным попросту уничтожить источник возмущения.

– А как же вы и Мист? – спросил Игорь. – Почему вы не вписались в общую схему?

– Мист был одним из тех нестабилизированных, которые решили жить среди людей. Он пытался приспособиться к их жизни, но у него это плохо получалось. А я… – Грити отхлебнул кофе и провел ладонью по лбу. – Наверное, убив меня, они были бы правы. Зачем вносить смуту в тот образ жизни, к которому люди как-то приспособились, если все равно ничего невозможно изменить?

– А вы уверены, что это так?

– Если и существует какое-то разумное объяснение тому, что происходит в нашем мире, то ключ к нему находится здесь, в пустых землях. Пустые земли – это преддверие мира. Или, если хотите, врата Ада. Вы видели склад экспедиционного лагеря? Там есть все, что нужно человеку для жизни. Но откуда это взялось? Кто построил дома в лагере и обставил их мебелью? Ответа нет, но существует хотя бы какая-то видимость – если кто-то организовал экспедицию, то он и позаботится о снабжении ее всем необходимым. Здесь же я могу просто поставить на огонь чайник с водой и решить, что у меня в нем варится кофе. Сейчас мы пьем кофе, приготовленное именно таким способом. Если же я захочу сам приготовить кофе, то найду его зерна в баночке на полке, где обычно лежал чай, хотя ни я, ни кто-либо другой не клал их туда. Или же где-нибудь в другом месте. Где, по-вашему, мы достаем себе одежду, еду и оружие? Просто, когда в чем-то возникает потребность, люди отправляются на поиски и рано или поздно находят то, что нужно.

– А как же напавшие на нас безумцы? – спросил Кийск. – Почему они бегают голыми, с дубинками в руках?

– Это несчастные существа, которые вообще не понимают, где они находятся и что вокруг них происходит. Они ловят и уничтожают любых бегающих, ползающих и летающих тварей, видя в этом смысл своего существования. Я подсчитал, что примерно каждый двадцатый из вновь прибывших нестабилизированных становится безумцем. Должно быть, человеку непросто смириться с потерей своей внешней индивидуальности.

– Новые нестабилизированные приходят из Блуждающего дома? – спросил Игорь.

– Откуда вам это известно? – с удивлением посмотрел на него и Кийска Грити.

– Это только наше предположение, – ответил Кийск. – И еще мы думаем, что Блуждающий дом – это выход в иной мир.

– Я тоже так считаю, – сказал Грити. – Но не могу понять: каким образом вы, никогда прежде не бывавшие в пустых землях, сумели до этого додуматься? По ту сторону скальной гряды я слышал множество гипотез по поводу того, что представляет собой Блуждающий дом, но все они были далеки от истины. Только здесь, наблюдая за появлением нестабилизированных и за тем, что происходит с ними после этого, я смог создать правильную, как мне кажется, теорию. Люди из иного мира приходят сюда через врата, которые мы называем Блуждающим домом, лишенными индивидуальности и памяти о прошлой жизни. Пустые земли – это нечто вроде буфера, в котором происходит первичная адаптация людей к условиям новой жизни. Я назвал пустые земли преддверием Ада, потому что считаю, что, прожив жизнь здесь, нестабилизированные становятся обычными людьми и оказываются по ту сторону скальной гряды. Смерть в пустых землях, как и все остальное, носит иллюзорный характер. Через час-другой после смерти тело просто исчезает, словно никогда и не было человека.

– Вы не пытались добраться до Блуждающего дома? – спросил Кийск.

– Нет, – покачал головой Грити.

– Вы считаете, что это невозможно?

– Это невозможно для нестабилизированных. Здесь действует тот же принцип, что и в проходе, соединяющем пустые земли с остальным миром, – тот, кто однажды прошел этим путем, не может по нему же вернуться обратно. Но человек извне, как мне кажется, способен добраться до Блуждающего дома. Я к этому просто не готов. То, что я узнал, находясь здесь, и без того лежит на мне тяжким бременем. – Грити невесело усмехнулся. – Умножая знания, умножаешь страдания.

– Вы покажете нам дорогу?