Харп был настолько потрясен тем, что говорил Игрок, что слушал его, не перебивая. То, что целая планета использовалась в качестве игрового поля, а люди, живущие на ней, выполняли роль фигурок для игры, казалось невозможным. Но разве все, о чем рассказывал Игрок, было более невероятно, чем то, что люди являлись в мир невесть откуда, не помня ничего из своей прошлой жизни? Разве не невероятным было то, что кто-то заранее приготовил здесь для них дома с электрическим светом и отоплением? Если как следует подумать, то почти все, с чем столкнулся Харп в мире вечных снегов, можно причислить к категории невероятного: от странной колонии Первых, каждый из членов которой считал себя только частью одного большого организма, до «беретты» калибра 6,35, черт знает как оказавшейся в руках безумного золотодобытчика Старпола, именовавшего себя хранителем храмовых врат. Сочетание огромного числа невероятных деталей и событий, кажущихся совершенно невозможными, приводило к совершенно парадоксальному на первый взгляд, но по сути вполне закономерному выводу: да, все, в чем принимал участие Харп, было не чем иным, как игрой. Однако в этой игре присутствовали настоящие страдания и боль. И люди в ней гибли не в шутку, а по-настоящему. И это уже было скорее похоже не на игру, а на безумие. Коллективное безумие, в которое вовлекался каждый, кто попадал в мир вечных снегов.
– По-моему, ты что-то недоговариваешь, – обратился Харп к Игроку. – Организация и проведение такой Игры, о которой ты говоришь, требует не только колоссальных финансовых затрат, но и фантастического технического оснащения.
– Фантастического по твоим меркам, – возразил Игрок. – Но для нас, представителей цивилизации Игроков, это не более чем забава. Вспомни мир, где ты жил до того, как оказался здесь. Компьютеры, которые ваши дети используют сейчас для электронных игр, в свое время считались величайшим достижением науки и техники и стоили немалых денег. То же самое произошло и у нас, только на более высоком уровне.
– Ты являешься представителем иной цивилизации?
– Совершенно верно. – Игрок слегка наклонил голову, изображая учтивый поклон.
– Но внешне ты ничем не отличаешься от нас.
– Я просто принял удобный для общения с тобой образ.
– А как ты выглядишь на самом деле?
– Это не имеет ровным счетом никакого значения.
Харпу показалось, что в голосе Игрока прозвучали нотки недовольства.
– Ваша цивилизация, должно быть, достигла в своем развитии небывалых высот, – с демонстративным уважением заметил Харп.
– Мы достигли всего, к чему только может стремиться разумное существо, – не без гордости ответил Игрок. – Мы познали все тайны Вселенной и заглянули за ее пределы. Увы, во многом знании много печали. Не потому, что знания могут оказаться опасными. Причина в том, что тот, кому известно все, обречен на невыносимо скучное существование. Он уже не может надеяться узнать что-то новое. Скука, а вовсе не переизбыток знаний, погубила в свое время не одну сверхцивилизацию, подобную нашей. Нам же повезло – мы нашли лекарство от скуки, которой стала Игра.
– Поразительно! – не то с восхищением, не то с ужасом выдохнул Харп.
– Ты удивлен? – На лице Игрока появилась самодовольная улыбка. – Да, теперь нас интересует только Игра.
– Бред какой-то! – решительно тряхнул головой Харп. После чего, посмотрев на Игрока, сделал необходимое пояснение: – Я представил себе сверхцивилизацию, все представители которой сидят за компьютерами и режутся в сетевые игры.
– Ты глубоко заблуждаешься, если считаешь нашу Игру всего лишь одушевленным вариантом компьютерной игрушки. Это нечто несравнимо более великое и возвышенное. Наша Игра – подлинное произведение искусства. Особо удачные партии изучаются как теми, кто только собирается вступить в Игру, так и признанными экспертами.
– Это прекрасно! – с пафосом всплеснул руками Харп. – Жаль только, что уровень морали в вашем обществе остался на безобразно низком уровне.
– Что могло привести тебя к подобному выводу? – с искренним недоумением глянул на Харпа Игрок.
– Ты считаешь вполне естественным использовать в своих играх живых людей? Как я понимаю, это не единственный мир, в котором вы проводите свой досуг. Так сколько же тысяч или, может быть, миллионов людей вы превратили в свои игрушки?
– Но кто тебе сказал, что речь идет о живых людях? – еще больше удивился Игрок. – Все, с кем ты встречался в мире вечных снегов, прожили свои жизни до конца и умерли в своем мире.
– Здесь не так уж много глубоких стариков, – с сомнением заметил Харп.
– Конечно, – с готовностью согласился Игрок. – Мы ведь берем в Игру не всех умерших, а только тех, кто представляет для нас интерес. Чаще всего это бывают молодые люди или люди среднего возраста, умершие от неизлечимой болезни или в результате несчастного случая. Мы забираем их в момент смерти и даем им новую жизнь, которой иначе бы у них не могло быть. Ты считаешь, что это отвратительно – дать человеку еще один шанс почувствовать себя живым? Или же ты сам предпочел бы сейчас оказаться не здесь, среди вечных снегов, а на металлическом столе в морге?
– Ты хочешь сказать, что и я тоже?..
Согнув пальцы в том месте, где они переходят в ладонь, Харп указал ими на себя и умолк, не закончив фразу.
– Конечно! – с улыбкой доброго дядюшки заверил его Игрок. – В своем мире ты так же мертв, как и все остальные обитатели мира вечных снегов.
– Ч-черт…
Харп провел тыльной стороной ладони по внезапно покрывшемуся испариной лбу. Не так-то просто сохранить самообладание, когда узнаешь о себе такое.
– Теперь ты понимаешь, что обратный путь для тебя закрыт точно так же, как и для всех остальных? – спросил Игрок. – Все, что тебе остается, это продолжать участвовать в Игре. И постараться выиграть.
– А что будет наградой? – поинтересовался Харп.
– Сейчас тебе об этом знать не положено. – Игрок таинственно улыбнулся и отрицательно качнул головой. – Пока ты выиграл лишь первый этап и можешь получить только то, что полагается победителю первого этапа.
– Ну нет, – горько усмехнулся Харп. – По мне, так лучше оказаться мертвым, чем принимать участие в вашей паскудной забаве.
– Ты так думаешь? – по-прежнему с улыбкой, ставшей теперь еще и немного лукавой, спросил Игрок.
Харп ничего не успел ответить. Его внезапно ослепила яркая вспышка, к которой почти сразу добавилось ощущение падения в бездну. Пытаясь сохранить равновесие, Харп взмахнул руками…
Нестерпимо мучительная боль сжигала его внутренности. Болело все, начиная от мечевидного отростка грудины и до низа живота. Боль была настолько ужасной, что, несмотря на слабость, он все же находил в себе силы, чтобы временами, опираясь на пятки, изгибаться дугой, чтобы затем снова упасть на кровать, до крови кусая губы и все равно не в силах удержаться от стонов.