Она холодно улыбнулась:
– Какую пользу? Такую пользу, которую дают все мужчины.
– Мужчин много, почему вы не можете как следует заняться поисками?
Она задала встречный вопрос:
– Вы думаете, я не искала? Вон, я нашла вас, а разве я нужна вам?
От возмущения я не нашелся, что ответить, и приказал ей убираться.
Она, опустив голову, сказала:
– Это мое личное дело, но… Это же факт… Я… обязательно признаюсь…
– Да, отрицать вы не сможете!
Она изменилась в лице, но все-таки тихо произнесла:
– Я думаю… вы не должны так наказывать его…
Я спросил:
– Почему?
– Это уж слишком серьезное наказание.
Я холодно усмехнулся:
– Да? Вы все-таки пытаетесь замолвить за него словечко. Судя по всему, вы любите его до умопомрачения!
Она помолчала, потом произнесла:
– Я понимаю, что бы я ни говорила сейчас, все бесполезно, вы не поверите. Но, Цзайтянь, я прошу вас, будьте другом, я умоляю вас, не надо его наказывать!
Я криво усмехнулся:
– Чтобы вы могли продолжать любить друг друга?
– Нет, если бы я просила вас ради этого, то это было бы просто смешно.
– А вам не кажется, что вы сейчас выглядите смешно?
– Я хочу очистить совесть, а это не смешно. Я догадалась, что такие туманные формулировки в приказе сделаны для того, чтобы защитить меня, но от этого у меня тяжело на душе. Я превратилась в человека, который не способен отвечать за свои поступки, который всеми силами пытается избавиться от проблем и жить сегодняшним днем, я не могу этого вынести.
Я решительно сказал:
– Не можете, а придется вынести.
– Но…
– Никаких «но»! Больше не говорите про это. Вы свободны, можете идти.
Она не двинулась с места, в оцепенении сидя на стуле, и вдруг воскликнула:
– Ань Цзайтянь, я вас ненавижу!
– Я знаю, потому что вы надеялись, что я спасу вашего возлюбленного, но я не хочу. Я лучше спасу собаку, чем его, он хуже собак и свиней!
Она долго смотрела на меня и вдруг разразилась слезами, плакала и ругала меня:
– Вы бессовестный человек! Сами боитесь посмотреть в лицо той, которая вам нравится… Это все из-за вас! Вы – главный виновник произошедшего! Из-за вас я сейчас в таком состоянии… Ненавижу вас, Ань Цзайтянь, ненавижу!
Я вскочил и сурово прикрикнул на нее:
– Вам не надоело?
Она задрожала от страха. Более спокойным голосом я произнес:
– Уходите!
Она сделала пару шагов и остановилась, вытирая слезы, спросила:
– Вам известно, где он сейчас?
– Вы все-таки хотите поехать к нему?
– Он уехал вот так, ни с того ни с сего, он же будет меня ненавидеть…
– А вы все надеетесь, что он будет любить вас?
Она побледнела и горько улыбнулась:
– Хм… Любовь… А где она, любовь?.. Любовь превратилась в ненависть… Я не хочу, чтобы люди думали, что я бесчувственный человек. Он вот так уехал, наверняка думает, что… что это я выдала его… Пожалуйста, скажите мне, где он.
Приходя в раздражение, я ответил:
– Он там, где ему самое место!
С этими словами я отвернулся от нее, не желая продолжать разговор. Она подождала минутку, с ненавистью сверля мне спину взглядом, и с глазами, полными слез, ушла.
Только она вышла, как пришел Сяо Фэй с письмом. Он сказал, что это Ван передал мне через начальника охраны Юаня, когда его отвозили на свиноферму на заднем склоне горы. Услышав, от кого письмо, я почувствовал, как кольнуло в сердце, и поспешно махнул рукой Сяо Фэю, чтобы тот вышел, а сам вскрыл конверт и начал читать. Угадайте, что этот ублюдок написал? Содержание было такое: «Ань Цзайтянь, я знаю, что вы меня ненавидите, потому что я посмел тронуть вашу женщину. Но знаете что? Я ненавижу вас еще больше, потому что для нее я был лишь игрушкой, замещающей вас. Я заплатил за то, что полюбил человека, которого нельзя любить. А вы, я верю, настанет такой день, заплатите за то, что не любили ту, которую должны были любить!»
Я аж заскрежетал зубами от злости, дочитав письмо, разорвал его на мелкие клочки и выбросил в корзину для мусора. Я думал, что на этом все и кончится, ведь я сказал все, что следует сказать, к тому же в крайне категорической форме. Как бы там ни было, Хуан Ии было бы неудобно приходить ко мне, чтобы ходатайствовать за Вана. Я и не предполагал, что она не смирилась и решила использовать свой козырь – уход с работы, чтобы шантажировать меня!
Когда я вечером вернулся домой, она постучала в мою дверь и серьезно заявила из-за двери:
– Откройте дверь, Ань Цзяйтянь, я пришла не для того, чтобы объясняться в любви! Я пришла обсудить серьезное дело!
Я открыл и пригласил ее войти. Она вошла и, не глядя по сторонам, сразу уселась на диван. Казалось, что она вот-вот заплачет, эмоции бурлили и в любой момент могли вылиться наружу. Я как можно радушнее сказал:
– Давайте я налью вам воды!
Она холодно ответила:
– Не нужно. Сядьте, я хочу с вами обсудить несколько моментов. Договорю и уйду.
Я сел и приготовился слушать. Первое, что она сказала: какие бы ошибки она ни совершила, я должен ее простить. Второе: мы должны заново пересмотреть дело Вана и проявить снисхождение, не надо действовать с такой жестокостью и отсылать его на свиноферму. Она пояснила:
– Я на этом настаиваю не потому, что люблю его, а потому что, мне кажется, ваше решение несправедливо. Это все равно что он страдает вместо меня, я не могу этого вынести. Я не хочу быть в долгу перед кем-либо. И не хочу, чтобы меня считали бессердечной.
Я ответил:
– Это невозможно. Решение о наказании уже принято, приказ издан.
– Даже приговоренному к смерти, стоящему на эшафоте, можно изменить наказание.
– Кроме вас, сейчас никто не проявит к нему сочувствие, никто, включая и меня.
Она посмотрела на меня и, понизив голос, произнесла:
– Если вы все еще хотите, чтобы я взломала код «Возродим былую славу № 1», то прошу отнестись с уважением к моему мнению и дать ему еще один шанс.
– Вы хотите сказать, что если мы не прислушаемся к вашему мнению, то вы не будете заниматься взломом кода?
– Я не смогу этого сделать.
Я так разозлился, что вскочил и, указывая на нее пальцем, гневно закричал:
– Хуан Ии, не надо тут устраивать игру слов! Сейчас я могу честно сказать, что Вана наказали за связь с вами. А вас не тронули только потому, что приняли во внимание то, что вы должны взломать «Возродим былую славу № 1». Но если вы сейчас из-за этих событий не собираетесь этого делать, тогда ладно, я завтра же позвоню начальнику Те и попрошу, чтобы в штаб-квартире издали абсолютно такой же приказ, только поменяли бы имя на ваше, Хуан Ии, а потом вы вместе с ним отправитесь на задний склон горы свиней разводить!