– Позиции?
– Лицом на запад, я буду в центре, Байер подальше слева, прикрывая отход, Сассингэм тоже слева, но ближе. Джонсон, с пулеметом, вдали справа, держа под прицелом ворота и стены дома. Давайте-ка я нарисую схему.
Гарри пошел к доске и стал старательно набрасывать план местности. Пока он рисовал, Сассингэм спросил, зачем утруждать себя, валя деревья на дорогу и пуская ракеты в машины. Разве не хватит автоматического огня с трех или четырех точек?
– Они могут ехать и на спущенных шинах, как тракторы, – ответил Гарри. – А стекла пуленепробиваемые, значит, есть вероятность, что машина бронирована. Она очень тяжелая и огибает углы, как лодка, – норовя, в отличие от Вердераме, двигаться прямо.
– Как ты это выяснил?
– Осмотрел машину на стоянке рядом с тем местом, где Вердераме ведет свои дела.
– За ней никто не присматривал?
– Какой-то парнишка. Я сделал вид, что восхищаюсь «Кадиллаком». А когда увидел ее в движении, пришлось подумать о базуке, потому что либо они перевозили чугун, либо машина бронирована.
Когда схема была готова, Гарри продолжил излагать свой план. Они доберутся туда на грузовике с сеном, двое будут сидеть впереди, а двое скроются с оружием и лодкой сзади.
– Эта лодка, нам что, в самом деле придется переправляться через реку? – спросил Байер. Они все задавались этим вопросом.
– После атаки нам надо будет уйти от полиции, которая прибудет к месту происшествия и перекроет дороги, возможных подкреплений, вызванных кем-то в доме, и свидетелей, которые могли видеть нас и грузовик. Нам надо вернуться сюда, а затем исчезнуть. Мы не можем просто рассеяться, потому что на юг по ночам отправляется очень мало поездов. Они спят в депо, чтобы утром доставить пассажиров в город. Это намного лучший способ. Всего-то и надо, что переправиться через реку, как мы делали раньше.
– Мы переправлялись, но никогда не возвращались.
– Я знаю, но это самый удачный вариант, времени хватит только на это.
– Что, если наш грузовик, – спросил Джонсон, – остановит дорожный коп?
– У меня есть поддельное удостоверение, – ответил Гарри. – Я буду за рулем. Если я не смогу вести машину, им воспользуется кто-нибудь другой. Посмотрите его, пока мы не двинулись дальше.
– У нас не будет документов?
– Вы вроде как батраки. У вас их не спросят.
– А приписные свидетельства?
– Война кончилась. Ни один коп не потребует ни приписного свидетельства, ни повестки. Дороги к востоку от Гудзона пустынны. Мы переправимся в темноте из точки на реке между Хай-Тором и Хаверстро. Примерно в четверти мили вправо от цели есть железнодорожный семафор, который всегда горит. Это наш ориентир. Переправа займет меньше часа. Мы оставим лодку, поднимемся на берег – ночью там никого не будет, – а когда закончим, погребем назад, бросим оружие в самом глубоком месте реки, где его утащит течением, взрежем и утопим лодку, а потом поедем на юг с грузом сена, вот и все.
– А если кто-то будет на берегу? – спросил Байер.
– Тогда повернем обратно. Мы не убиваем невинных людей.
– Но он нас увидит.
– Не беда. Мы же ничего не сделали. Скажем, что охотимся на уток.
– Хороши утки, – сказал Байер, глядя на оружие. – А если это бандит?
– Если не сможем убить его по-тихому, прежде чем он выстрелит или подаст сигнал, отступим.
– Кто убьет его по-тихому? – спросил Джонсон.
– Придется мне, – ответил Гарри. – Но я уверен, что там никого не будет. Я там бывал.
– А эти люди в машинах, кто они? – поинтересовался Сассингэм.
– Его боевики. Те, что стреляют людям в голову, избивают их до смерти, раскраивают им виски ледорубами, похищают детей ради выкупа и расчленяют тела. То есть когда не сжигают дома и не насилуют девушек.
– Откуда ты об этом знаешь? – спросил Сассингэм.
– Он читает газеты, – сказал Байер, – и живет в Нью-Йорке. Их защита, должно быть, доходит до самого О’Дуайра. Кто знает? – В ответ на озадаченный взгляд Сассингэма Байер пояснил: – Это мэр.
– Он будет весьма удивлен, – добавил Гарри, – если это правда. Но все подумают, что это гангстерская разборка, в которой взяла верх одна из сторон.
Вернувшись к схеме, они оговарили каждую секунду плана, что было не так уж и трудно, поскольку на все про все должно было уйти не больше нескольких минут. Каждый знал свою роль и свое место, а также роль и место других. Они не беспокоились, что забудут какие-то детали, потому что не только практиковались, но и знали, что смогут импровизировать, как не раз делали раньше. Это подводило к вопросу, который должен был прозвучать, и за обедом его поднял Джонсон.
– Как насчет потерь? – сказал он.
– Хотелось бы надеяться, что обойдемся без них, – ответил Гарри. – У нас преимущество внезапности, превосходящее вооружение, прикрытие и темнота. К тому же нам приходилось нападать, а у них опыта в обороне нет. Но если случатся жертвы, у нас есть аптечки, мы эвакуируем раненых и доставим сюда, где им окажет помощь хирург, который будет ждать наготове.
– А если убьют? – спросил Джонсон.
– Мы его заберем. Я раздам вам карточки, заполните их: ближайшие родственники, где хотите, чтобы вас похоронили, все такое.
– Я хочу, чтобы меня похоронили на Арлингтонском кладбище, – сказал Байер. – Евреев там хоронят?
– Конечно, хоронят, – сказал Сассингэм, – но только не тебя. Ты слишком здоровый.
– И завещания, – сказал Гарри. – Неофициально. К судье ничего не попадет.
– Мне завещание писать не нужно, – заявил Сассингэм. – Мне оставлять нечего и некому.
– Ты застрахован, – сказал ему Гарри. – Мы все застрахованы.
– Обо всем подумали, – сказал Байер. – На сколько?
– На тридцать тысяч.
– Это на всех вместе?
– На каждого.
Они были поражены.
– Это же три больших дома, Гарри, – сказал Байер.
– В Висконсине шесть, – добавил Джонсон.
– Говорю же, мне некому это оставить, – настаивал Сассингэм.
– А как насчет той красивой девушки из квартиры на первом этаже? Ты же только о ней и думаешь.
– Точно, я оставлю это ей. От этого у меня будет такое чувство… Это почти как поцеловать ее, чего мне всегда хотелось.
– Так поцелуй ее, – сказал Гарри.
– А я оставлю это сестре, – объявил Джонсон.
Они посмотрели на Гарри.
– Моей жене, Кэтрин. Она в этом не нуждается, но, как ты сказал, это будет почти как поцеловать. Она была бы тронута, я знаю. Было бы так, словно я на миг оказался рядом.