Тем временем, машина уже подъезжала к дороге, которая должна была вывести ее к Красной площади. Водитель, заметив, что на дороге впереди образовался затор, решил поехать в объезд, чтобы сэкономить время клиента и бензин. Он чуть сбавил ход и повернул голову направо, чтобы сообщить пассажиру о дорожной пробке.
— Там пробка … — это все, что успел сказать водитель. Потому что, как только водитель обернулся, молодой человек навалился на него. Он яростно вцепился в него руками, закрывая видимость. Молодой человек видел в нем монстра, подступно обманувшего его, и пытающегося его съесть. Водитель же понял, что совершил роковую ошибку, когда впустил в салон сумасшедшего. И теперь его ситуация становилась крайне опасна, потому что он не мог управлять рулем. Все, что смог в опасное мгновение сделать пожилой водитель — нажать ногой на тормоз. Завизжали шины, машина резко дернулась, подалась влево и столкнулась с другой машиной. Прозвучал грохот, послышалось несколько ударов, скрежет металла, треск разбившегося лобового стекла.
Президентские апартаменты, где располагался дом президента — место отдыха, несколько лужаек, роща, двух и одноэтажные здания — для приема гостей, находился в окружении каменного забора в живописном месте, окаймленном стройными березами. Весь участок занимал несколько гектар. Апартаменты президента охранялись службой безопасности, которой управлял новый директор — Алексей Громов. Последние лучи солнца скрылись за стройным рядом берез и президентские апартаменты погрузились в сумрак. Зажглись фонари, освещавшие аллеи, в домиках засветились окна. Те здания, где были расположены офисы, погасли, и погрузились во мрак; поляна и роща также опустились во тьму. Горело несколько окон в домике прислуги, в небольшой комнате охраны, расположенной у ворот, и несколько окон в доме президента. Самого президента здесь не было, он был в городе со своей семьей. Но несмотря на отсутствие президента, его апартаменты тщательно охранялись.
У входной двери двухэтажного дома, где обычно отдыхал президент со своей семьей, стояли двое военных. Их лица освещал фонарь, прикрепленный к низкому столбу. Оба военных относились к специальной службе по охране президента. Один был сержантом, другой лейтенантом. Они тихо беседовали между собой.
— Когда же это случилось? — спросил сержант.
— Вчера утром. Машина разбилась вдребезги, — отвечал лейтенант, — водитель тяжело ранен.
— А секретарь?
— Жив, но тоже в больнице, — пояснил лейтенант.
— Что у него пострадало?
— Мозг.
— Не понял, — удивился сержант.
— Вот и доктор не понял, когда секретарь на него набросился. Не понимаешь? — он посмотрел в глаза сержанта, застывшие в изумлении. — Приехала скорая, это было недалеко от Кремля, вышел доктор, водителя сразу увезли в реанимацию, перелом ноги и травма черепа, а наш секретарь …
— Секретарь президента, — поправил сержант.
— Ну да … потерял сознание, лежит без чувств, вроде все цело. Доктор дал нашатырь понюхать, тот пришел в себя и сразу же вцепился ему в горло, еле разняли. Когда посмотрели его документы, то сообщили в милицию, а там передали нам сообщение. Ну, я и приехал. Тогда я был на дежурстве.
— И что? — вопрошал сержант, охваченный любопытством.
— Такого безумного взгляда я еще не видел. Это были глаза крайне испуганного человека, будто он был опущен в самую глубину необъяснимого ужаса.
— Он узнал вас?
— Да, но насторожился, не доверял, — пояснил лейтенант.
— И что вы?
— Я вызвал доктора Черемных. Ведь это все-таки личный секретарь президента. Молодой, перспективный, умный. Жаль его.
— Что сказал Черемных? — спросил сержант.
— Он посмотрел его глаза, послушал пульс. А тот все как-то дико на него глядел, с недоверием. Но мы-то, конечно, держали его, на всякий случай. Было решено поместить его в одной частной клинике для душевнобольных, в отдельную палату, с охраной.
— Помешался видать, — предположил сержант.
— Очевидно, другого объяснения пока не нахожу. Завтра переговорю с Черемных, надо узнать, как его пациент.
Сержант задумался, он прикусил губу, свел брови и невидящими глазами поглядел на фонарь, опутанный пеленой мошек, норовящих приблизиться к свету. Оба окна погасли один за другим, и спустя минуту открылась дверь. На крыльцо вышла женщина лет тридцати пяти, сутулая, в резиновых перчатках и с фартуком.
— Ну что, Марина Николаевна, — сказал лейтенант, — все убрала?
— Да, голубчик, все чисто и сияет, — ответила женщина звонким голосом, — я пошла к себе, буду ложиться.
— Спокойной ночи, — в один голос сказали сержант и лейтенант.
— Завтра его не будет, но все должно быть чисто, — сказала женщина. — Я завтра в магазин выйду, подвезете?
— Павел завтра за рулем будет, он сможет довезти, — ответил сержант, — там какие-то покупки надо будет сделать.
— Мне порошок стиральный необходим, заканчивается, — пояснила женщина.
— Завтра с Павлом переговорите, он по хозяйству.
— Хорошо, сказала женщина и направилась по аллее, освещенной в нескольких местах фонарными столбами.
— Ну, пора и мне, — сказал лейтенант, — проверю караул и поеду домой. Мне еще с добрый час до города добираться. Завтра работа в Кремле, там президент будет. Громов велел, — пояснил лейтенант.
Сержант стоял все такой же, задумчивый, молчаливый.
— Что-то случилось? — спросил лейтенант, глядя на заторможенный вид подчиненного.
— Да как вам сказать, — размышляя, неуверенно сказал сержант. — Это скорее не наблюдение, а ощущение. Понимаете, только вы не подумайте, что я тоже с ума сошел, как и секретарь.
— Так, рассказывай, — у лейтенанта пробудился живой интерес.
— Просто есть кое-что, что меня тревожит, и если бы не ваш рассказ о секретаре, то я бы не осмелился сообщить вам о моих подозрениях, уж больно странные они.
Лейтенант заинтересовался, он оживился и сказал.
— Рассказывайте, сержант, как есть, как чувствуете, все, что видели или слышали, лучше предостеречь заранее, чем потом попасть впросак.
И сержант, не твердым голосом, осторожно, обдумывая каждое слово, начал свой рассказ.
— Это началось где-то неделю назад. Я тогда был на дежурстве. Здесь, в резиденции президента, на Горках-9. Я обходил территорию, было около двух ночи, смотрю, вроде как узкая полоска света в темноте …
— В двери или в окне? — спросил лейтенант.
— Нет, не в доме, а около него.
— Фонарик?
— Я тоже так подумал. Подкрался поближе и давай в оба глаза глядеть, высматривать. И никого не увидел, а свет-то остался, он как будто в воздухе завис.
— Опиши мне это.