– Надя тоже говорит, что я – освободительница нимф, – продолжала Диди.

– Это тебе только на руку, – наконец произнесла Кати. – Надя заботится о тебе, потому что верит в старую легенду. По этой же причине Эрик не причинит тебе зла. Позволь просто всем верить в сказки, и ты спасешься.

– А почему ты защищаешь меня? – спросила Диди.

– Потому что это выгодно мне самой.

Диди немного разочарованно посмотрела на старшую нимфу. Кати выглядела такой радостной, когда обнаружила ее целой и невредимой, что Диди ждала разговора по душам. Девушка решила больше не приставать с расспросами. Кроме того, сев в машину, она наконец почувствовала облегчение и позволила усталости завладеть телом. Остаток пути она проспала.

Когда Кати открыла дверь квартиры, их встретил густой запах базилика, а потом навстречу вышла Надя, в развевающемся льняном платье и босиком. Она излучала такое счастье, что Диди бросилась ей в объятия.

– Где вы были? Я уже начала бояться.

– А где ты сама была? Я пыталась дозвониться.

– Я была у Фриды, – объяснила Надя беззаботно, но взглядом дала понять Кати, что об этом лучше поговорить позднее. – Ну, рассказывайте.

– Это долгая история, – начала Диди. – Я совсем выдохлась. Можно сначала помоюсь и посплю?

– Иди, – разрешила Кати. – Завтра поговорим.

– Хочу сказать только одно. В последние дни я поняла: не имею никакого понятия о том, что за жизнь у вас была. Все же вы должны позволить мне самой за себя решать.

Кати дала понять, что это невозможно, но Надя кивнула.

– И больше я не хочу говорить, легенда я или нет, – продолжала Диди.

– Ты слышишь, – сказала Кати Наде. – Я не забиваю голову Диди сказками.

– Ты сама пугаешь меня постоянно, – обратилась Диди к Кати. – Может, тебе просто начать доверять мне. А сейчас я иду спать, завтра на работу.

– Это очень опасно… – Кати умолкла, так как Диди погрозила ей пальцем. – О’кей, давай попробуем. Но я ничего не обещаю.

Старшие нимфы подождали, пока Диди вышла из комнаты. Потом Кати достала из холодильника бутылку белого вина, налила два полных стакана, и женщины сели за стол.

– Ну, рассказывай, – сказала Кати. – Где была Фрида?

– Во Франции, в Ниме. Там есть старый монастырь, где собираются нимфы. Глаза Нади стали влажными от слез, когда она вспомнила это место.

– Расскажи, – сказала Кати. Она знала, что история ей не понравится, однако должна была знать.

– Монастырь оказался темным и сырым, но он располагался в укромном месте, – голос Нади был печальным, когда она предалась воспоминаниям. – Фрида приняла верное решение, что выбрала его. И там было так много молодых нимф, уверенных в том, что лунное затмение все изменит. Слух о Дезире распространился, и они сбежали, ставя под угрозу свою жизнь. Две нимфы были серьезно ранены. Я пыталась спасти одну Элизу, которую сатир…

Надя вспомнила угасающий взгляд молодой нимфы, и тоска наполнила ее сердце. Кати подождала, пока Надя снова смогла продолжить.

– Видела бы ты их лица, когда я рассказала им, что знакома с нимфой, помеченной узлом, – произнесла Надя. – Я сказала: наступило время сопротивления. Мы должны восстать против сатиров и бороться за свои права. Они все были готовы к этому. Хотя Диди сама не верит в легенду, она – путеводная звезда для остальных. Простой слух о легенде может все изменить.

– Они остались там? – спросила Кати, догадываясь, что рассказ еще не окончен.

– Сатиры разнюхали о монастыре, – ответила Надя. – Нам пришлось бежать и рассеяться. Было страшно. Боюсь, многие умерли в ту ночь, и я до сих пор не знаю ничего о Фриде. Она боролась, поразив из лука многих сатиров, но потом я потеряла ее из виду. Я прилетела сюда из Франции прошлой ночью.

Кати переваривала услышанное, разливая остатки вина.

– Диди лучше не знать об этом, – сказала она наконец.

– По крайней мере, сейчас, – произнесла Надя. – Но не знаю, как долго мы сможем скрывать это от нее.

Глава 73

В старой библиотеке было очень темно. Самуэль следил за тем, как Матиас зашторил последнее окно. Женщина с темными глазами, представившаяся Салмой и матерью Матиаса, зажгла свечи. Самуэль хотел было отступить. Ему – почти дипломированному врачу – все казалось полным бредом. Из-за событий последнего времени он боялся, что какая-нибудь сила может завладеть им. Кроме того, вид Салмы был довольно устрашающим, а Самуэль уже достаточно натерпелся.

– Садись на этот стул и расслабься, – сказала Салма так, будто это было возможно. – Сними рубашку.

Женщина так легко отдавала приказания, что парень повиновался. Он следил за тем, как Салма достала из ящика массивного старого стола серебряную коробочку, а оттуда – вручную скрученную сигарету, пахнувшую травами. Он хотел сказать что-то про наркотики, но Салма подкурила ее и повернулась к нему.

– Это не больно, – произнесла она. – Закрой глаза.

Самуэль не осмелился сделать это, он в ужасе следил, как пылающий конец сигареты приблизился к впадине между его ключицами и прижался к коже… На удивление, действительно не было больно. Ощущалось лишь тепло и небольшой зуд. Салма втянула дым и приложила сигарету к другому месту на его груди, потом к третьему. Глаза Самуэля стали закрываться, хотя он изо всех сил старался не заснуть.

– Спи, – промурлыкла Салма. – Я буду направлять тебя.

Самуэль выскользнул из библиотеки. Он видел себя сидевшим на стуле, голова его была наклонена. Парень хотел сказать что-то самому себе, но не мог противиться движению, которое тянуло его вперед. Потом открыл глаза и увидел, что был в каюте «Робура» вместе с отцом. В окне виднелся греческий город с белыми стенами, расположенный у скалы.

Отец положил на стол кожаную сумку, украшенную изображением дуба. Он достал оттуда сверток и ловко размотал его. Перед парнем оказались пистолет с ядовитыми стрелами, нож, увесистый фонарик и две металлические ампулы. Отец кончиками пальцев взял одну маленькую стрелу.

– Из какого дерева это сделано? – спросил отец.

– Из дуба, – не сомневаясь, ответил Самуэль.

– Почти. Ядовитый бук – дерево, растущее только здесь, в Веланидии. Оно действительно очень похоже на дуб. – Отец поднял одной рукой стрелу, а другой – ампулу и поднес их прямо к глазам Самуэля. – Каждая стрела сделана вручную. А в этой ампуле – кровь единорога, принесенного в жертву в храме Оксиа Койлада.

Самуэль, тогда еще подросток, с презрением посмотрел на отца:

– Единорога? Что за бред? Это же в сказке только бывает. Мне уже тринадцать.

– Точно, а мы – из той сказки, – произнес отец, кладя широкую ладонь на плечо сына.

Самуэлю хотелось знать больше, но вдруг лицо отца стало исчезать. Парень снова почувствовал запах сигареты Салмы, и его глаза открылись. Он сделал глубокий вдох, а по щеке скатилась слеза.