– Почтеннейший, не надо повышать на меня голос. Приказ будет выполнен, но предупреждаю, все наши переговоры я записывал. Если развернется скандал или русские решатся на акцию возмездия, что еще хуже, то сделать из меня крайнего у вас не получится. До связи! – Полковник отключил станцию раньше, чем Карадаг отреагировал на его слова.
Племянник лидера нации упал в кресло и заявил:
– Чертов недоумок, ты пожалеешь, что позволил себе так разговаривать со мной!
Осман же связался с майором Инаном и капитаном Доганом, находившимися в небе, и сообщил им:
– Объекты в двадцати минутах, курс прежний. Работаем по головной машине. Атакует Инан, Доган на страховке.
– Вопросов нет, работаю я! – ответил Инан.
– Вопросов нет! – проговорил Доган.
– Да поможет вам Всевышний. – Полковник отключил связь.
Осман пил очень редко и чисто символически. Никто из его знакомых не мог бы сказать, что он вообще употребляет спиртное. Но сейчас полковник подошел к шкафу, достал из него бутылку виски, открытую еще полгода назад, и сделал несколько глотков прямо из горлышка.
После этого он связался с пунктом управления полетами и сказал майору, находившемуся там:
– Слушай меня! Что бы ни происходило в воздухе, не реагируй на это! Не давай никаких указаний пилотам. Они и без тебя знают, что делать.
– Я плохо понял вас!
– А тебе и не надо ничего понимать. – Осман бросил трубку внутренней связи и сел в кресло у радиостанции.
Получив приказ с аэродрома, «F-16» отошли от границы. Они сбросили скорость и двинулись параллельным курсом с российскими бомбардировщиками.
Штурман Масатов доложил:
– Командир, мы на радарах турецкой системы ПВО.
– А разве когда-то было иначе? Они должны вести нас.
– Как им это до сих пор не надоело? Толку-то?
– Идем заданным курсом?
– Да, а к чему такой вопрос?
– Граница слишком близка. Небольшой отворот влево, и мы окажемся в чужом воздушном пространстве.
– Турки предупредят. Мы же послушные ребята, сразу исправимся.
Пестов внимательно следил за приборами. Все системы работали в штатном режиме.
– Приближаемся к аппендиксу, – доложил Масатов.
– Вижу. – Майор вызвал ведомого и распорядился: – Скорость тысяча шестьсот километров, высота прежняя.
– Принял. Держу скорость тысяча шестьсот.
Масатов повернулся к командиру:
– Это не мое дело, но почему ты решил увеличить скорость?
– Чтобы быстрее пройти пространство над выступом.
– С чего? Нервничаешь?
– Страхуюсь.
Сработала сигналом вызова радиостанция.
Это был руководитель полетов, к которому стекалась информация не только о самолетах, находящихся в небе, и параметрах их передвижения, но и от подразделений радиотехнического батальона:
– Внимание, ноль тридцать четвертый! В тридцати километрах за вами объявились два турецких «F-16».
– Аж два? – спокойно уточнил Пестов. – Обычно один сопровождал.
– Ноль тридцать четвертый, один турок отвернул в глубь своей территории, второй идет на сближение с вами.
– Система предупреждения облучения молчит.
– Вам и ноль двадцать второму отвернуть вправо!
– Принял. Но мне кажется, что «F-16» не даст нам это сделать.
– Что происходит?
– Сейчас прибор показывает захват самолета системой наведения «F-16».
– Черт возьми, он собирается вас атаковать!
– У нас поблизости «Су-30» нет?
– Нет!
– Отворот невозможен, идем прежним курсом.
– Локаторы фиксируют сближение «F-16» с тобой!
– Мы выходим из зоны аппендикса. Турок не рискнет атаковать в сирийском воздушном пространстве.
– Возможно. Мы смотрим за вами.
Пункт управления полетами отключился.
Тут же на связь вышел майор Васин и сообщил:
– У тебя на хвосте «F-16».
– Видишь его?
– Вижу.
– Мы захвачены его системой наведения ракет «воздух – воздух».
– Чем могу помочь я? Провести боевой маневр и зайти к нему в тыл?
– Он наверняка не один. Тебя атакует второй перехватчик. Ты даже не успеешь пустить в ход пушку.
– Ты так спокоен?
– Он не рискнет на атаку, мы вне воздушного пространства Турции.
В этот момент самолет Пестова и Масатова сильно тряхнуло, прозвучал хлопок, заморгала аварийная лампочка.
– Черт возьми, командир! – крикнул в переговорное устройство Масатов. – Нам в левую турбину всадили ракету.
Вдруг раздался еще более сильный хлопок. Скорость и высота начали падать.
– Командир, нас атаковали. Пожар в левом двигателе, правый пока еще тянет. Связь вырубилась.
– Видишь ноль двадцать второй?
– Нет! Падение скорости, высота четыре тысячи метров. На одном двигателе мы до аэродрома не дотянем.
– Чертовы турки, – проговорил Пестов, глядя на стрелку высотомера, и приказал: – Приготовиться к катапультированию!
– Бросим самолет?
– Ты предпочитаешь разбиться вместе с ним?
– Я понял. Связи нет!
Командир дернул держки катапульты. Включилась подача кислорода в кресле. Затем сработала система фиксации – сведение боковых ограничителей рук, уже притянутых ремнями, подъем ног. Дефлектор защитил голову и грудь. Стреляющий механизм двинул кресло по направляющим одновременно с вводом стабилизирующих штанг.
Майор отдал команду:
– Сброс фонаря! – и тут же: – Катапультирование!
Мощные пиропатроны выбросили в воздух кресла со штурманом и командиром экипажа.
«Су-24», оставленный пилотами, сорвался в штопор и загорелся. Вскоре он ударился о каменистый грунт, и грянул взрыв.
Все это видели майор Васин и его штурман.
Командир авиабазы находился на пункте управления полетами.
– Твою мать! – только и произнес он, когда узнал о падении самолета.
Сработала радиостанция, полковник схватил гарнитуру и услышал:
– Здесь ноль двадцать второй. Докладываю: ноль тридцать четвертый сбит, экипаж катапультировался!
Грубанов взглянул на руководителя полетами.
Тот кивнул и сказал:
– «Комары» обоих пилотов подают сигналы.