– Что?
– В пулеметную команду определили. Приказали ждать старшину.
Дверь распахнулась.
– Кравчук!
– Я! – Иван зашел в комнату.
– Можешь вылететь на разведку? Немцы прорвались, штабу корпуса надо знать положение.
– Горючего мало. И наблюдателя бы ко мне во вторую кабину. Мне за воздухом смотреть надо, чтобы немецких истребителей не прозевать.
– Горючим заправим. Жди у самолета.
Иван вышел из избы. Грудь распирала радость. Как бы дальше ни сложилось, но теперь он свободен.
Он направился к месту, где оставил самолет. Там стоял часовой.
– Отойди, не положено! – Часовой наставил винтовку на Ивана.
– Ты что, очумел? Я же пилот! Самолет сейчас заправлять будут.
– Мое дело – охранять. Отойди!
– Ну и черт с тобой! – Иван сплюнул, отошел и уселся на разбитый артиллерийский передок.
Вскоре подъехала «полуторка», из кабины выпрыгнул старший лейтенант.
– Ты летчик?
– Так точно!
– В кузове канистры с бензином, заправляй самолет.
– Часовой не подпускает.
Старлей подошел к часовому. О чем они говорили, Иван не слышал, только часовой отошел в сторону.
Шофер достал из кузова жестяные квадратные канистры – Иван таких не видел никогда. Для него были привычнее железные, с тремя параллельными ручками сверху, на крышке. Только позже он увидел такие на фронте. Они оказались немецкого производства, с орлом и свастикой на боковине.
Иван взобрался на крыло и слил в бензобак одну за другой все три канистры. Бензин плескался уже у самого верха.
– Готово! – доложил он старлею.
– Карта есть?
– Только западные районы, – развел руками Иван.
– Ладно, попробую сам отметить.
Старлей взобрался в заднюю кабину, а Иван подозвал часового.
– Как махну рукой, резко дернешь за винт. И сразу отбегай, если не хочешь без рук остаться. Понял?
Боец с опаской взялся за винт – остаться без рук ему явно не хотелось.
Иван открыл бензокран, включил зажигание и махнул рукой:
– Давай!
Боец крутанул винт и сразу отскочил. Но рывка хватило, мотор затарахтел.
Пока прогревался двигатель, Иван повернулся к пассажиру в задней кабине:
– Куда летим?
– Сначала на запад, а потом скажу, по обстановке.
– Понял.
Во время разбега самолет раскачивало на неровной земле, но он быстро поднялся – Иван чувствовал себя уже увереннее. Он быстро набрал высоту в триста метров и направил самолет курсом 270. Буквально через десять минут внизу показались редкие окопы, траншея и несколько орудий в капонирах.
Иван удивился – и это передовая? Вот эта жиденькая линия обороны призвана сдерживать врага?
Откуда-то послышался голос старлея. Иван покрутил головой – голос раздавался из гофрированного шланга. Он приложил его к уху. Ничего себе переговорное устройство! Видимо, старлей уже летал раньше на У-2. А они с Алексеем кричали друг другу. Эх, материальную часть учить надо!
– Поворачиваешь на север, идешь двадцать километров, потом скажу, что дальше.
– Понял, – Иван заложил вираж.
Километров через десять на земле показались следы танковых гусениц.
– Пилот, давай вправо! – послышался голос старлея из переговорной трубы.
Иван повернул, направил самолет в ту сторону, куда вели следы, и вскоре увидел внизу танки с крестами на башнях. Один, два… четырнадцать штук успел насчитать, а еще пехота на бронетранспортерах.
Старлей тоже свесился за борт, смотрел, а потом отмечал на карте.
И в это время пехотинцы, заметив советский самолет, открыли по нему огонь из двух ручных пулеметов и винтовок. Одна трасса прошла совсем рядом. От неожиданности Иван рванул ручку на себя, и самолет полез вверх. Иван двинул правую ногу на педали вперед – надо уходить от огня. Машина не бронированная, обшивку ножом легко прорезать.
Стрельба стихла. Иван обернулся к старлею. Тот сидел, зажимая левой рукой окровавленную правую – зацепило все-таки пулей. Иван же надеялся, что пронесло, легким испугом отделались.
Уже без приказа он повернул назад, нашел место, откуда взлетели, и приземлился. Взобравшись на крыло, помог старлею выбраться из кабины.
– Возьми бинт в кармане брюк, перевяжи, – морщась от боли, попросил тот.
Иван залез в карман, достал оттуда прорезиненный индивидуальный пакет, перевязал старлею руку прямо поверх рукава гимнастерки, и они направились к дому, где сидел «особист». Лейтенант вошел, а Иван остался на крыльце – лучше держаться от «особиста» подальше.
Вскоре к дому подкатила «полуторка», и старлей направился к ней.
– А мне что делать? – вскочил со ступеньки Иван.
– В полк к себе лети.
– Так нет его уже…
Старлей пожал плечами, сел в машину и уехал, а Иван в полном недоумении вернулся на крыльцо. Вот же ситуация! Никому не нужен.
Пока он раздумывал, что делать, из дома выбежал «особист» с вещмешком за плечами.
– Заводи твою шарманку, летим.
– Топлива мало.
Топлива было достаточно, просто Иван не хотел лететь с «особистом».
– Нам недалеко. – «Особист «явно нервничал.
– Только вы, товарищ старший лейтенант, винт крутить будете.
– Буду-буду!
«Особист» влез на крыло, положил вещмешок в кабину и подбежал к мотору.
– Куда крутить?
– Я бензин открою.
Иван открыл кран топлива и щелкнул тумблером.
– Крути!
Старлей резко дернул винт, и мотор завелся.
В это время сзади бабахнула пушка, и Иван обернулся. В полукилометре, раскачиваясь на неровностях почвы, в их сторону шел танк. Немецкий, поскольку на лобовом листе у него белел крест.
Снаряд пролетел выше и взорвался в сотне метров.
Старлей взлетел в кабину.
– Улетаем! Быстрее!
Но быстро не получалось. Иван развернул самолет и начал разбег.
Танк выстрелил еще раз, но разрыва Иван уже не видел.
Самолет оторвался от земли, и Иван повернулся к задней кабине:
– Курс? – крикнул он.
– Что?
– Курс какой?
«Особист» рукой показал направление.
Иван заложил вираж. С высоты он увидел, что несколько танков прорвали жиденькую оборону наших. Танк, который стрелял по ним, был передовым.