Судя по направлению, куда они летели, местом назначения был Бобруйск или Осиповичи.
Через полчаса полета Иван увидел слева по борту полевой аэродром. Он направил самолет к нему и пролетел на бреющем – ему хотелось убедиться, что аэропорт наш.
На стоянках стояли прикрытые ветками «ишаки» и «чайки», несколько бомбардировщиков СБ, и у всех на крыльях были красные звезды.
Иван развернулся, с ходу сел на полосу, подкатил к стоянке и заглушил двигатель.
– Ты куда меня привез?! – заорал старлей.
– Топливо заканчивается, товарищ старший лейтенант, нельзя дальше лететь, – соврал Иван.
Старлей выматерился, вылез из кабины и ушел.
Иван тоже выбрался из кабины. Мимо проходил, судя по пятнистому от масла комбинезону, техник или механик.
– Эй, земляк, что это за аэродром?
– Сборная солянка, с нескольких полков.
– А штаб где?
– Вон изба, видишь? «Полуторка» еще рядом. Там штаб.
Ну да, в ту сторону и старлей ушел.
Иван заглянул в заднюю кабину. Непорядочек, «особист» вещмешок забыл. Иван опустил руку и пощупал содержимое вещмешка через ткань. Тоже мне, дела! В вещмешке лежали консервы и несколько бутылок, и вряд ли они были с «коктейлем Молотова». Иван усмехнулся.
В штабе была суета, бегали писари, из дальней комнаты пищала рация.
Иван толкнулся в одну дверь, в другую, попытался доложить, но от него отмахивались.
– Некогда. Иди к комиссару.
Но Иван поступил проще. Он поймал за руку одного из сержантов: обслуга при штабе – писари, шифровальщики, радисты – порой знала обстановку не хуже офицеров.
– Земляк, одну минуту… Я из сто двадцать второго авиаполка. Никого из наших найти не могу.
– И не найдешь, убыли.
– А мне что делать?
– Поллитру ставишь?
– Ставлю. – Иван вспомнил о содержимом вещ-мешка «особиста».
– Через полчаса будь тут. Документы давай.
Иван отдал красноармейскую книжку, а сам почти бегом вернулся к самолету. Вещмешок был на месте, дожидался хозяина.
Иван осмотрелся – «особиста» не было поблизости. Он ослабил узел «сидора» и вытянул бутылку. Это оказалась водка. В самый раз! Иван спрятал бутылку в набедренный карман и уже спокойно направился к штабу. Чтобы ненароком не попасться на глаза начальству, встал в коридоре, в уголке.
Вскоре в коридор выглянул писарь и махнул рукой.
Иван зашел в комнату:
– Принес?
– Как договаривались. – Он достал бутылку. Писарь тут же ее спрятал.
– Тебе повезло, Кравчук. Есть приказ: всех «безлошадных» летчиков направлять в Воронеж. Там полк формируется, будешь переучиваться на Ил-2.
– Я его не видел никогда.
– Ты не один такой. Бери документы и скажи спасибо.
Писарь вручил ему красноармейскую книжку, предписание и воинские проездные документы – все с печатями, подписями, на бланках дивизии. С одной стороны – хорошо, научат летать на новом типе самолета, а с другой – убыль от потерь среди штурмовиков была самой большой среди пилотов. Достаточно сказать, что с 22 июня по 30 декабря 1941 года из полутора тысяч Ил-2 была потеряна одна тысяча сто боевых машин. В значительной степени потери были обусловлены отсутствием стрелка, размещавшегося в задней кабине – как и самой задней кабины. Тяжелые и неповоротливые «Илы» становились легкой добычей истребителей люфтваффе, если им удавалось зай-ти сзади. Не зря за тридцать боевых вылетов на этом штурмовике давали звание Героя Советского Союза – таких были единицы. Только с конца 1942 года самолет стали выпускать с задней кабиной для стрелка. За характерную форму фюзеляжа этот штурмовик в Красной армии прозвали «горбатым». Немцы-пехотинцы называли Ил-2 «мясником», «Железным Густавом», «чумой» и «черной смертью». У пилотов люфтваффе Ил-2 имел другую репутацию: за сильное вооружение, недостаточную маневренность и удивительную живучесть его называли «бетонный самолет» или «цементный бомбардировщик».
Иван потоптался в нерешительности. Куда идти? На железную дорогу? Проездные документы есть, но ходят ли пассажирские поезда? Он вернулся к писарю.
– Слышь, друг, подскажи, как добраться до Воронежа?
– Завтра грузовой ПС-84 в Елец летит. Поговори с летчиком, их самолет на стоянке стоит.
– Спасибо.
– Не за что. Удачи! Глядишь – и свидимся еще.
Иван прошел вдоль стоянки. Люди были заняты делом: ремонтировали самолеты, подвозили к стоянкам боеприпасы – один он болтался без дела.
ПС-84 стоял в сторонке и выделялся размерами, как кит среди тюленей. Самолет быль гражданский, из мобилизованных. Уже окрашенный зеленой краской, он, однако, не имел сверху кабины стрелка. У самолета хлопотал механик.
– Мне в штабе сказали – вы завтра в Елец летите? – подошел к нему Иван.
– Тебе-то какая забота? – Механик вытирал руки донельзя замасленной тряпкой.
– Подбросите? Мне вообще-то в Воронеж надо.
– А, переучиваться? Подбросим. Только ты, парень, лучше бы здесь остался, в полку.
– Чего так?
Механик сплюнул, не ответил, закрыл капот двигателя, опять вытер руки тряпкой и спустился со стремянки.
– Вылет во сколько?
– Командир сказал – в пять. Надо подальше отсюда убраться, пока «мессеры» не атаковали. У нас прикрытия нет, даже пулемета захудалого.
Пять утра – это рано, не проспать бы. Иван потоптался у самолета.
– Что, только прибыл?
– Есть такое дело.
– Вон там, на краю аэродрома, землянки – общежитие для летного состава. А коли не побрезгуешь, ложись спать в кабине, на моторных чехлах.
– На чехлах согласен.
Иван полежал пару часов, отдохнул. На аэродроме взревывали моторы самолетов: механики прогревали их, гоняя на разных оборотах. При таком шуме не уснешь.
И Иван решил посмотреть свой У-2. Он подошел к самолету, погладил обшивку. Допотопный самолет ему понравился, поскольку ни разу его не подвел. Иван заглянул в заднюю кабину – вещмешок так и лежал на том же месте. Забыл про него «особист» или уехал в спешке? А ведь «сидору» запросто могут приделать ноги. Поколебавшись секунду-другую, Иван забрал вещмешок. Водка – она во все времена «жидкая валюта», а консервы сам съест. Вещмешок был тяжелым.
Вечером механик принес с кухни котелок каши:
– Летун, есть хочешь?
Да кто же не хочет, если забыл, когда последний раз ел? Иван вытащил из «сидора» большую банку тушенки и бутылку водки. Сам он был не любитель выпить, а вот механику предложить можно.