Я высунул из окна руку и сделал унижающе-подзывающий жест. Пальцем поманил, приглашая его нагнуться и еще раз заглянуть в машину.
Офицер подходил с достоинством. И на меня смотрел неприязненно. Откровенно неприязненно, не опасаясь это показать. К дверце не наклонился, а просто встал рядом и ждал продолжения.
– Хто тут старший? Ти що? [7]
Он, ничуть не смущаясь, ответил мне по-русски:
– Я – начальник караула. Старший здесь начальник базы.
– Відкривай ворота, поїхали до нього! [8]
Я, конечно, не безупречно владел украинским языком, но старался придать своему голосу западенский диалект. Кажется, это удавалось.
– А вы кто будете? – задал вопрос старший лейтенант. Наконец-то догадался спросить.
– Бойова група «Правого сектора». Знаєш, що це таке? [9]
– Слышал. Только запустить вас я права не имею. Если только начальник базы прикажет.
– А то я буду тебе питати! [10] – ухмыльнулся я, наставляя ствол автомата на старшего лейтенанта.
– Ваша очередь ничего изменить не сможет. Вашу машину сразу расстреляют крупнокалиберные пулеметы с двух вышек сразу.
– Ты военный? – перешел и я на русский язык, чтобы подчеркнуть эмоциональность своей речи. Передать эмоциональность на украинском языке у меня не получалось. Не хватало в последние годы разговорного навыка.
– Военный.
– И присягу Украине давал?
– И присягу давал.
– А сейчас ее предать хочешь?
– Я присяге не изменяю. И выполняю приказ своего командования.
– Приказ приказом, а обстоятельства могут так повернуться, что про приказ следует забыть и действовать, исходя из обстоятельств.
– Какие обстоятельства? – не понял старший лейтенант.
– Такие, что из Донецка в нашу сторону движется тамошняя армия террористов. Вместе с ними несколько русских батальонов, предположительно около десяти. Они уже прошли Елизаветовку и направляются в сторону Котовки и Богданова. Там у нас есть слабый заслон у дороги. Пять автоматов и два гранатомета. Террористы сомнут их за минуты. Просто расстреляют из минометов. А потом двинутся в нашу сторону.
– Минометные батарее надо еще развернуть.
– Минометы «Поднос» стреляют прямо из «уазика». Я сегодня утром наблюдал, как это делается. Развернуться машине – дело трех секунд. Развернулась, остановилась, выстрел, и едет дальше. Мы собрали в Гавриловке отряд самообороны. Гавриловка должна остановить нашествие. Но у нас мало оружия. Наш командир звонил в Харьков, там сказали про вашу базу. Вы обязаны вооружить людей, чтобы они смогли защитить свои дома. Иначе ваши действия будут рассматриваться как предательство Украины.
Старший лейтенант заколебался, я видел это по его глазам.
– Сейчас вызову начальника базы… – Он вытащил трубку, но не звонил, дожидаясь моего согласия. Я был уверен, что, если сейчас снова потребую открыть ворота и пропустить машину, старший лейтенант отдаст приказ солдатам, и ворота откроют. Но сам начальник караула при этом будет чувствовать свое унижение больше, чем от моих пренебрежительных и высокомерных манер в начале разговора. На манеры он внимания практически не обратил.
– Звони, – кивнул я. – Пусть выйдет. Давно уже пора было бы выйти.
– Он занят был…
Я догадался, что начальник базы звонил своему командованию, очевидно в Харьков, интересовался, как ему себя вести с «Правым сектором». Не зная, какой приказ он получил, я не рискнул заезжать на саму базу, хотя в руках у меня был самый весомый аргумент – давление на офицеров через их семьи. Майор Головин находился на исходной позиции, и эта позиция должна была оказать влияние на офицеров. В самом крайнем случае можно захватить обоих офицеров, если что-то пойдет не так, как я планирую. Справиться с ними с двумя, думаю, смогу, да и Паша поможет.
Старший лейтенант нажал кнопку вызова.
– Да. Это я. Товарищ майор, вас требуют. Хорошо. Мы ждем. – Убрав трубку, он повернулся ко мне: – Товарищ майор сейчас подойдет.
Ждать пришлось около двух минут. Майор, маленький потный колобок, не прибежал, а прикатился, быстро-быстро переставляя короткие ноги. Смотрел виновато, с извинением. И я сразу понял результат его звонка своему командованию. С «Правым сектором» никакое командование связываться не желало. Оно помнило, чем закончилась история с «Беркутом» на майдане, – спецназовцев обвинили во всех грехах.
– Я сейчас звонил в Харьков, – сказал майор. – Меня спросили, кто у нас командует «Правым сектором»? На кого я могу сослаться?
Вот оно! Сработало предчувствие. Я не зря взял с собой документы коротышки Олександра. Назвал его имя-отчество и фамилию и протянул паспорт. Майор тут же набрал на трубке какой-то номер и передал данные.
– Мне сейчас перезвонят. Извините. Военное дело такое – порядок требуется.
– Наш командир сейчас на дороге. Готовится встретить противника. Пытается выставить из подручных средств блокпост. Он передал мне свой паспорт на всякий случай. Если вам нужна накладная, выписывайте на его имя.
Майор не успел ответить, так как ему позвонили.
– Да-да. Есть такой? И слава богу! То есть слава Украине! Значит, я выписываю накладную на этого человека. Да, требование задним числом сделаем. Хорошо. Они торопятся. Тут бой назревает. Людей нужно срочно вооружить. – Он положил трубку в карман и посмотрел на меня:
– Все в порядке. Мне приказано обеспечить вас всем необходимым от оружия и боеприпасов до обмундирования и сухих пайков. Сколько человек нужно обеспечить?
– Мы надеемся набрать батальон добровольцев.
У меня было опасение, что мои запросы покажутся чрезмерными. Но по радости на лице майора я догадался, что списано оружия и всего прочего будет как минимум на два батальона, хотя мы увезем только то, что я запросил. А остальное, если оно есть в наличии, появится вскоре на ближайших базарах.
– Так… А как вывозить будете? У нас всего одна машина в наличии.
– У нас три бортовых «КамАЗа». – Я набрал номер и вызвал грузовики к воротам базы.
– Тогда проезжайте на территорию. Старший лейтенант Нечипорук прикажет пропустить и проводить ваши машины до склада. Кладовщика я сейчас пришлю. Нечипорук, покажи, куда ехать. Распоряжайся, я пока документы оформлю.