— Там ещё одна гражданка к вам рвётся. Говорит, что кого-то видела.
— Где она?
— На улице.
— Давай её сюда. Только сначала прикройте чем-нибудь тело.
Дождавшись, пока мёртвую хозяйку накроют вытащенной из шкафа простынёй, оперативник скрылся за дверью. Я понял, что со своими откровениями мне придётся повременить.
В комнату заглянула бабка Евдокия.
— Я очень извиняюсь, — робко произнесла она. — Ребёнок хочет спать. Нельзя ли с нами как-нибудь побыстрее?
— Да, конечно, — кивнул майор и обратился ко второму напарнику. — Петрищев, опроси их, и пусть отдыхают.
Тот взял под козырёк и направился на кухню.
В дом влетела маленькая, рыжеватая старушенция. Визуально она была мне знакома. Я частенько видел её на улице. С её плеч свешивался большой красный платок, а из-под телогрейки выступал тёмно-синий цветастый халат, полы которого едва прикрывали одетые на шерстяные носки галоши.
— Я его видела, видела! — затараторила она, боязливо косясь на простыню.
— Кого вы видели?
— Убийцу! Я живу за два дома отсюда. Дом у меня, хоть и старый, но крепкий. Сто лет стоит, и ещё столько же простоит. Его мой дед строил. А он слыл мастером — золотые руки. Плотник был отменный. Как-то раз к нему обратился здешний городничий…
— Кхе-кхе! — выразительно кашлянул Ланько, поднеся кулак ко рту. — Про городничего — потом. Давайте ближе к сути. Вы присядьте.
— Ах, да, — спохватилась старуха и, суетливо подобрав под себя халат, расположилась на табурете. — Так вот, где-то после полуночи я вышла во двор. Ну, знаете ли, приспичило. Я человек старый, почки изношены. В моём возрасте их сколько ни лечи — проку не будет. Если бы врачи ещё нормальные были! А разве в нашей поликлинике врачи? Это не врачи, а коновалы! И где их только учили? Пришла я как-то раз к участковому…
— Про врачей — в другой раз, — вежливо прервал её майор.
Старуха подпрыгнула и эксцентрично хлопнула себя ладонью по лбу.
— Ах, да. Так вот, у меня удобства — во дворе. Стоят в самой глубине, в углу, у забора. Иду я, значит, смотрю под ноги, чтобы на ежа какого не наступить, — они у нас по ночам частенько шмыгают, — и вдруг вижу — по задворкам кто-то бежит. Несётся так, как будто его скипидаром подмазали. Одет как охотник. Такой, в чёрном плаще, в капюшоне. А в руке — ружьё.
— Ружьё? — насторожился Ланько. — А вы уверены, что это было именно ружьё?
— Ружьё, ружьё! — замахала руками старуха. — Что я, никогда ружья не видела? Пронёсся, точно ураган, и в темноте скрылся.
— Угу, угу, так-так, — забарабанил пальцами по колену майор. — А вы можете этого охотника описать поподробнее? Кстати, как вас зовут?
— Огородникова я, Прасковья, — представилась старуха, явно польщённая вниманием следователя. — Подробнее описать? Уж и не знаю, что тут подробнее. Ну, плащ на нём был такой чёрный, брезентовый, до самых пят. Капюшон такой большой, широкий.
— Лица не рассмотрели?
— Да как тут рассмотришь? Ночь ведь не день. Лунный свет — не солнце.
— А какого он был роста? Толстый, худой?
— Скорее, худой, — рассудительно заметила старуха. — Был бы он толстый — плащ бы его плотнее облегал. А так он висел на нём, точно мешок. Явно был не по размеру. А что касается роста — даже не знаю, как сказать. Средний, вроде, рост.
— Вы очень наблюдательны, — расплылся в улыбке майор.
Огородникова довольно зарделась. Ланько поднялся с дивана.
— Давайте так, — вот я. Подхожу я под его рост?
— Нет, — замотала головой старуха. — Вы слишком высокий.
— Хорошо. Тогда посмотрим на гражданина Буцынского…
— Я не Буцынский, — возразил я.
— Ох, пардон, — спохватился Ланько. — Впрочем, фамилия здесь не важна. — Он сделал мне знак рукой, призывая подняться. Я встал. — Вот он, вот его рост. Подходит?
Старушка смерила меня с головы до ног и поцокала языком.
— Нет. Тот был выше.
— Насколько выше?
— Ну, где-то на полголовы.
В моей душе забурлило. Яшка Косой был именно таким. Поскорей бы остаться со следователем наедине.
В окошко постучали. Это был Егоров.
— Товарищ майор, Рахматуллина привезли.
— Иду, — отозвался Ланько и повернулся ко мне. — Собачник приехал. Подожди меня, хорошо? Никуда не уходи.
— Хорошо, — кивнул я.
Майор с почтением наклонился к Огородниковой.
— Большое вам спасибо за информацию. Вы нам очень помогли. Очень! Если ещё что-нибудь вспомните — обязательно позвоните. Слышите? Обязательно!
— Да, да, конечно, — угодливо защебетала Прасковья и, бросив последний взгляд на труп, засеменила к выходу.
Дверь кухни распахнулась. Послышались беспокойные голоса. Моему взору предстали Петрищев и бабка Евдокия.
— Как это вы не знаете? — возмущённо восклицала моя провожатая. — Ребёнок остался совсем один!
— Ну а я что? — парировал сержант. — Что мне, её теперь удочерить? Нет уж, спасибо. Своих двое. Утром дадим знать в органы опеки. Там ею займутся.
— Органы опеки, органы опеки! Сегодня-то ей ночевать где-то надо. Не здесь же ей оставаться без всякого присмотра.
— Вот и возьмите её к себе!
— Ну и возьму!
Пылая гневом, старушка зашла в комнату, открыла шкаф и принялась изучать его содержимое.
— Да, с одеждой у неё не густо.
Покопавшись в ящиках, она собрала небольшую стопку потрёпанного детского белья.
— Вы действительно хотите отвести Серафиму к себе? — поинтересовался я.
— А что мне ещё остаётся делать?
Мой взгляд упал на лежавшего в углу дивана «спайдермэна». Я взял его в руки и протянул бабке Евдокии.
— Возьмите. Пусть останется у неё…
Ланько вернулся где-то через полчаса.
— Сбился след, — разочарованно сообщил он. — Вначале собака его взяла. Но как только вышли за огороды — потеряла. Жаль. Очень жаль.
Майор снова расположился на диване, снял фуражку и устало вытер пот.
— Ну, что там у тебя? Выкладывай.
Я собрался с мыслями и рассудительно изложил свои подозрения относительно Яшки Косого. Говорил я довольно долго, но Ланько ни разу меня не перебил. Я время от времени украдкой вглядывался в его глаза, боясь увидеть в них отблески иронии, недоверия, насмешки. Но Ланько был вдумчив и серьёзен, и ни одним словом, ни одним жестом не выказал какого-либо пренебрежения моими доводами.
— Оснований твоя точка зрения не лишена, — признал он, когда я закончил. — Что за фрукт Яшка Косой — известно всем. То, что он за тобой следил, конечно, настораживает. Скажи-ка мне вот что. Ты, случайно, не обратил внимание, во что он был обут?