— А вдруг она и вправду ясновидящая? — задумчиво пробормотал я. — Вдруг тех коней действительно парторг увёл?
— Может и так, — вздохнула Наталья. — Не знаю. Но я с ней стараюсь не сталкиваться. Оно как-то спокойнее.
— Это точно, — согласился я, вспомнив жгучий Гоманчихин взгляд.
Мы проговорили всю ночь, а утром я уехал. Первым автобусом.
— Ну что, прощаться не будем? — спросила моя курортная знакомая, когда по вокзалу объявили посадку.
Я неопределённо улыбнулся и отвёл взгляд в сторону.
Наталья протянула руки и заботливо разгладила воротник моей рубашки.
— Я буду тебя ждать, — с надеждой прошептала она…
Наша следующая встреча состоялась через месяц.
Лето миновало. Улицы окрасились осенними красками. Хмурое небо раз за разом изрыгало на землю проливные дожди.
— Что, Сергей Петрович, по пляжу скучаете? Вы бы лучше «первичку» побыстрее вбивали, а то опять из-за вас с отчётностью до последнего дотянем.
Я отвернулся от окна и посмотрел на своих сотрудниц. В их глазах играло ехидство.
— Какая ему «первичка», когда перед глазами — курортный роман!
— Сергей Петрович, что же вы никак нам о нём не расскажете?
По комнате прокатились смешки.
Я ничего не ответил, и смиренно положил перед собой очередную накладную. Что можно было сказать трём пожилым мегерам, вынужденным волею жизненных неурядиц проводить свои отпуска дома? Как-то их поддеть? Неразумно. Разозлятся ещё больше и устроят в отместку какую-нибудь подлянку. Бабы есть бабы. Лучше уж смолчать. Но как они учуяли, что у меня в Гаграх был роман? Я же о нём никому ничего не говорил. Даже своим родителям.
А, впрочем, какое это имеет значение? Ведь в нём уже давным-давно поставлена точка. Моя сердечная привязанность к Наталье оказалась не дюже сильна. Она угасла сразу же, как только я вернулся домой и окунулся в привычный жизненный уклад. Да и какой это был роман! Простое, случайное знакомство, не более, каких в жизни бывает множество…
Так думал я. Но Наталья рассуждала по-другому.
Дверь бухгалтерии распахнулась.
— Здравствуйте.
Я поднял голову. Под сенью полей просунувшейся в комнату эффектной чёрной шляпки значились знакомые черты. Я опешил.
— Серёжа, можно тебя на минутку?
Стряхнув оцепенение, я нерешительно поднялся с места и, сопровождаемый тремя парами любопытных глаз, вышел в коридор.
— Привет.
— Привет.
— Трудишься?
— Тружусь.
— Как трудяга-медоносец в рое трутней?
— Типа того, — кисло улыбнулся я.
Мы спустились на улицу и уселись на скамейку.
— Ты как меня нашла?
— Твои родители подсказали.
Меня обуял ужас.
— Ты что, заходила ко мне домой?
— Ну, да.
Я отчаянно воздел глаза к небу, представив, какой меня вечером ожидает допрос.
— А как ты узнала мой адрес? Я же тебе его, вроде, не оставлял.
Наталья замялась.
— Я как-то случайно открыла твой паспорт, ну и почему-то его запомнила.
— Зачем ты приехала?
— Захотела тебя увидеть. Ты что, разве мне не рад?
— Почему не рад? Рад, — буркнул я.
— Жду тебя, жду. А тебя всё нет и нет. Дай, думаю, сама приеду. Посмотрю, всё ли с тобой в порядке. Димка, вот, тоже про тебя спрашивал. Где, говорит, дядя Серёжа? Почему он всё никак не приезжает?
Насчёт Димки было, конечно, враньём.
Я нервно затеребил пуговицу пиджака. Неужели она ничего не понимает? Неужели её взор застлан иллюзиями? Или я для неё последний шанс, за который она решила отчаянно бороться? Опустила щит перед напирающей реальностью, и ждёт, пока его не обрушат.
— Что же ты молчишь? Ты как, обдумал?
— Пока ещё нет, — промямлил я.
— А когда обдумаешь?
— Не знаю. Тут не всё так просто.
— Что же тут не просто? Тебя что-то держит?
— Ну-у-у… не так, чтобы держит…
— Тебя что-то смущает?
Я озадаченно кашлянул, никак не решаясь перейти на открытый текст, чтобы объяснить своей курортной знакомой нереальность её видов на наше совместное будущее.
Повисла напряжённая тишина. Я скосил глаза. Наталья сидела, ссутулившись, и понуро смотрела на землю. Уловив мой жест, она повернула голову. Я дёрнулся и нервно перевёл взгляд на часы.
— Серёжа, я правильно поняла? Это отказ?
Я достал из кармана платок и вытер нос, хотя в этом не было никакой необходимости.
— Так это отказ?
Мои ладони сжались в кулаки.
— Да, — с трудом выдавил я.
Моя курортная знакомая помолчала, затем выпрямилась, расправила плечи и поднялась с места.
Во мне заговорило чувство вины. Я вскочил.
— Наташа, пойми, мы с тобой совершенно разные люди…
— Да, да, я понимаю, — отмахнулась она и решительно зашагала прочь.
Я бросился за ней.
— Я тебя провожу.
Но резкий взмах Натальиной руки точно пригвоздил меня к месту.
— Не надо!
Наталья уселась в стоявшую у обочины «Шевроле-Ниву», завела мотор и скрылась за поворотом. Я продолжал смотреть ей вслед. Меня переполняла неловкость. Меня терзали горечь и стыд. Душу сжигала совесть…
Спустя несколько дней, поздно вечером, когда я уже начинал засыпать, в нашей квартире раздался телефонный звонок. К аппарату подошла мать.
— Сергей, тебя! — крикнула она.
Я с неохотой поднялся с постели и вышел в прихожую.
— Кто это?
— По-моему, та самая женщина, которая к тебе приезжала.
Мои ноги словно налились свинцом. Я озабоченно вздохнул и взял трубку.
— Да?
Голос Натальи звучал хрипло и подавленно.
— Серёжа, у меня пропал Димка.
Из её короткого и сбивчивого рассказа явствовало, что накануне вечером она вместе с сыном пошла гулять в лес. Углубившись в чащобу на порядочное расстояние, она вдруг внезапно потеряла сознание. А когда очнулась — ребёнка не было. Наталья искала его до глубокой темноты, но так и не нашла. Она в отчаянии бросилась в милицию. Та снарядила поисковую группу. Группа прочёсывала лес весь день, но безрезультатно. Мальчик бесследно исчез.