Наплести, при желании, можно было с три короба… Такой идейно подкованный биомех рисковал выдать свою причастность к новой вере, натворив массу глупостей. Однако цель, вполне возможно, оправдывала любой риск, ведь из фанатиков получаются хорошие бойцы. Только за что или за кого? Зачем биомехам человеческие галактики? Я допускал, что основная масса мыслящих кораблей вовсе не задумывалась над этим вопросом. Адмирал был для них мессией, и они верили ему хотя бы по этой причине. Но кто вывел на тропу войны с человечеством самого Викторова? Это был вопрос вопросов. Так грамотно сойти с ума, без посторонней помощи, он бы не смог. Не хватило бы опыта, знаний, а главное – времени. Ни религии, ни учения с идеологиями за пять лет не создаются. Даже в скоростных мозгах биомехов. Эти вещи надо выстрадать. Только тогда они смогут увлечь миллионы адептов. А ведь возраст большинства баргонских биомехов был от силы семь лет. Земные, в массе своей, были еще моложе – год-два. Значит, учение в их среду было внесено извне, и все прошедшие годы Викторов не разрабатывал его, а только внедрял. Но тогда кто его разработал и подсунул самому Викторову? Одним словом, «ищите гуру».
– Собрался? – отвлекаясь от размышлений, спросил я.
– Уважаемые граждане и подданные трех галактик! – вместо ответа произнес Викторов.
На контрольном пульте мигал символ, говоривший о том, что передатчик работает. Насчет того, что аварийный канал никто не слушает, Викторов ошибался. По мере того, как сказанные им вещи становились все более чудовищными, на поле сражения начали происходить серьезные изменения. Возможно, так только казалось, но «крабы» перестали бить из нейтронных пушек по земным крейсерам, а биомехи стали объектами пристального внимания и тех, и других.
Адмирал уже закончил вступление, в котором признался, что создал армию биомехов сам и что ее главной задачей было провоцирование вооруженного конфликта между Галактикой и Баргоном. Истощив силы этих государств, он был намерен установить в их пространстве полный контроль биомехов, а затем двинуться в Крабовидную туманность. Изменение последовательности нанесения ударов было предусмотрено и не явилось для биомехов неожиданностью. Они ввели в действие запасной план и двинулись к Столице Семи Систем в союзе с флотом Земли, якобы обманутой «крабами».
– Теперь о причинах, – после недолгой паузы проронил Викторов.
Я щелкнул по значку связи, и трансляция речи прекратилась.
– Зачем? – удивился Адмирал.
– На смертный приговор ты уже наболтал, – заверил его я. – Теперь займемся выдвижением на пост Президента Галактики достойного кандидата.
– Не понимаю, – признался Викторов. – Ты имеешь в виду меня?
– Ты уже поруководил, – ехидно ответил я. – Хочешь взглянуть, что творится за бортом?
– Да я вижу, – уныло ответил биомех.
– Жулик, – без вдохновения обозвал я его. – Говорил же, что все телекамеры сломались?
– Я подключен к твоему пульту, умник, – парировал Адмирал. – Как ты думаешь, я мог тестировать сам себя, если бы не подключился к приборам?
Я даже не стал отвечать. На этот раз биомех был прав.
А за бортом тем временем наконец-то начал восстанавливаться не то чтобы порядок, но в действиях флотов появилась хоть какая-то логика. Остатки Ударного и Основного флотов землян по всей сфере фронта переходили на сторону «крабов» и разворачивали орудия против биомехов…
Сколько пролилось крови ради того, чтобы понять, кто есть кто, мне было страшно вспомнить…
– Все, Михалыч, теперь зверью кранты! – уверенно заявил Гордеев, выводя свой потрепанный истребитель из-за оружейной платформы, где его, наверное, в сотый раз заправили и вооружили неутомимые роботы.
– Нет больше Михалыча, – с грустью произнес бессменный соратник майора, офицер Платонов, пристраиваясь ведомым. – И Сверчок потерялся…
– Не вздыхай, пилот, – устало приказал Гордеев. – Сверчок найдется, а коменданта я вспоминаю просто потому, что он был одним из лучших и достоин, чтобы ему посвящали целые сражения, а не только некрологи и речи на поминках. Мы с тобой теперь знаем, кого бить…
– Мы всегда это знали, – заметил Платонов.
– Это верно, – согласился майор. – Ну что, офицер, с богом?
– Стоять, гнедые! – вдруг заорал объявившийся в эфире Сверчков. – Без меня?! Кто разрешил?!
– Сверчок?! – обрадовано крикнул Платонов. – Живой?!
– А ты не слышишь?! – весело ответил лейтенант. – Коня на авианосце менял. Там у них конфуз случился, в результате недопонимания с союзниками. «Крабы» им своими нейтронными лучами половину летного состава угробили. Так мне истребитель на выбор предложили – любой. Вот ведь была задачка! Ладно из двух пришлось бы выбирать или из трех. А там их сотни четыре было, и все как на подбор, – ни царапинки, под парами и с полным боекомплектом!
– А ты в курсе, что «крабы» теперь снова за нас? – осторожно спросил Гордеев.
– Обижаешь, командир, – ответил лейтенант. – На авианосце уже давно это поняли. Они еще раньше нас прибились к союзникам. Я же говорю, конфуз вышел. «Крабы» не поняли, что «матка» лезет не драться, а сдается, и вложили ей пару залпов по надстройкам… Потом, конечно, разобрались, но сотни полторы пилотов наши недосчитались. Ну, тут все как положено – война, потери. Народ злится на биомехов. Друг к другу никаких претензий.
– Вот ведь как человеческая черепушка устроена, – с горечью заметил Гордеев. – Никогда не запутаемся в происходящем. Что не поймем – домыслим, что не понравится – переврем на месте. Причем все будут видеть, что это вранье, но согласятся и даже подтвердят… Не пройдет и недели, как найдется миллион свидетелей, которые поклянутся мамой, что видели на биомехах нейтронные пушки, и все потери от этого дьявольского оружия мы понесли в стычках со зверьем, а не с «крабами».
– Слушай, командир, – вдруг прервал его речь Платонов. – Я готов поклясться мамой уже сейчас! Прямо по курсу дрейфует биомех с нейтронной пушкой!
– У тебя никогда не было родителей, – осуждающе ответил Гордеев, – потому и бросаешься такими клятвами, как семечками.
– А ведь он прав, – поддержал офицера Сверчков. – Слышишь, майор?
– Сам вижу, – признал Гордеев. – Что это за чудо техники?
– Ну, раз нейтронная пушка стоит на месте биомодуля, то не биомех, – заключил рассудительный Платонов.
– Тихо, – приказал Гордеев. – Всем перейти на общий канал! Слышите?
– Это же Сыромятин! – узнал голос генерала Сверчков. – Наконец-то!
– Что? – не понимая смысла, вложенного лейтенантом в восклицание, спросил Платонов.
– У нас снова есть внятное и на этот раз не биомеханическое, а нормальное командование, – пояснил Сверчков.
– Теперь зверью уж точно пришел полный… – Гордеев запнулся, поскольку ненормативная лексика в эфире не приветствовалась.