– А как тебя зовут? – Надо отвлечься, решила Джейн. Самый нормальный в этой комнате, похоже, Тоби, который дрыхнет под стулом. Вместо того чтобы сверлить этого подозрительного типа взглядом. Присмотрелся, решил, что он не опасен? Ну уж нет, доверять чутью зверя, породу которого она до сих пор понять не может, она не будет.

– Я… – в глазах мужчины промелькнула растерянность. – Я не помню.

«Встретились как-то два шизика и кот, – подумала Джейн. – Начало анекдота. Только смеяться не хочется».

– Очень много не помню, – мужчина нахмурился. – Кто я, откуда… Знаю, что из Венгрии, помню язык, помню детство… я рос в цирке. Потом ничего не помню, темнота. Там плохо, в этой темноте, там больно. Потом уже здесь, во Франции. Тоже обрывки. На меня нападали, я нападал.

Цирк! Опять цирк, что за странные совпадения, что за вспышки в темноте, как падающие звезды, что за мотыльки в ее голове, когда же они заткнутся?!

– Кто нападал?

Мужчина нахмурился:

– Разные… люди и твари.

– Я тоже видела тварь, – призналась Джейн. – Прозрачную, метра два высотой, когти как стеклорезы.

Мужчина кивнул:

– Да… их встречал. Они не опасные.

– Не опасные?!

– Ко мне… не лезли, – он говорил с расстановкой, словно искал внутри себя слова, значения которых были рассыпаны в темноте, под ногами, а свет включить нельзя. – Значит, не опасные. Вот псы… все время прохода не дают.

– Эти собачьи стаи? – спросила Джейн. – По радио сказали, много одичалых собак в зоне отселения.

– Много. Разных пород. Последние были… бойцовые, сильные. Почти меня зацепили, – он поднял руки, с удивлением посмотрел на широкие ладони. – Кажется, я их убил.

– Голыми руками? – с ужасом спросила Джейн, незаметно отодвигаясь к порогу вместе со стулом.

– Кажется, да… Можно еще воды?

– А ты сам налить не сможешь? – с робкой надеждой спросила девушка.

Мужчина неторопливо сел, посидел так с минуту, опустив низко голову и шевеля толстыми губами, потом завалился на бок, обратно.

– Что-то… совсем меня накрыло.

– Ладно, я сейчас, – Джейн, помахивая ножами, пошла на кухню. Поставила стакан на столик, подняла голову и укололась о пристальный взгляд темных глаз.

– Я вспомнил, – сказал мужчина. – Еще вспомнил. Совсем недавно было.

– Что?

– Старика. Старик назвал мое имя. Шандор. Меня зовут Шандор.

– Поздравляю, – выдохнула Джейн. – Такое надо отметить. Еще воды?

– Он сказал, что я должен найти… – продолжал мужчина. – Должен найти девушку. С белыми волосами.

Джейн спиной назад отступила к двери, рука ее легла на нож. Много ли платиновых блондинок в округе? Отчего-то она была уверена, что если захочет, послушная сталь полетит точно в цель.

– У тебя белые волосы, – сказал Шандор. – Ты знаешь?

– Мало ли… – пробормотала Джейн. – На свете полно блондинок. Вот Мерлин Монро, например.

– Ты не Мерлин Монро, – покачал головой Шандор.

– Точно подмечено, – она уже чувствовала пяткой порог, еще шаг – и она на велосипеде, а там ищи ветра в поле, а Тоби ее догонит, если жить хочет. Вот она сильно хочет.

– Не убегай, – попросил Шандор. – Не бойся. Я не знаю, почему он так сказал. Подумал, ты должна знать.

– Ага, и что мне с этим делать? – пробурчала Джейн. – Еще больше все запуталось. – Она села на стул, уронила руки. – Может, он меня знает? Твой старик?

– Ты… тоже не помнишь? – с сочувствием понял Шандор.

Девушка помотала головой:

– Только последнюю неделю. Правда, без разрывов, как у тебя. Но все, что раньше, – как отрезало. Слушай!

Она вскинула голову, машинально отметив, что волосы-то совсем высохли. Белые, елки зеленые. Они у нее платиновые, а не белые, редкий цвет!

– А может быть, на нас испытывали какое-нибудь оружие? Такое, психотропное? Может, и нет никакого взрыва атомной станции, а мы кругами по полигону ходим, а они на нас опыты ставят? Как в зоне пятьдесят один?

– Это где такая зона? – удивился Шандор.

– В Америке! Ты что, фильмы не смотрел?

Он пожал плечами:

– Может, и смотрел.

– Или мы вообще лежим сейчас в каких-нибудь капсулах, а в наших мозгах копаются инопланетяне? – предположила Джейн. – Тоже версия… не хуже прочих. Должно же быть хоть какое-то объяснение?

Она жалобно посмотрела на Шандора, но тот лишь вздохнул, расправляя руки на покрывале – которым, кстати, его Джейн и накрыла, еще утром, а он даже не заметил.

– Я знаю еще меньше, чем ты.

– Повезло нам найтись, – вздохнула она. – Значит, надо искать этого старика. Он знает тебя и меня. Как он выглядел?

– Старик, но сильный. В плаще и с посохом.

– Отлично, – после паузы сказала Джейн. – Ищем, короче, Гендальфа, может, он объяснит бедным хоббитам, что происходит. Надеюсь, нам не придется бросать никаких колец в вулканы. Это книжка такая есть… Ай, ладно, проехали! Ты есть хочешь?

Глава двадцатая

– Отчего ты не откроешься этому ребенку, Мирддин? Отчего бродишь вокруг как вспугнутый зверь?

– Потому что я боюсь.

– Боишься? Великий Мирддин ап Моврин, Мерлин – победитель драконов, боится девочки?

– Опасаюсь, Нимуэ. Не девочки – будущего, которое клубится вокруг нее. Первые не видят вероятностей, веера возможностей, которые разворачивает перед ней мир. Я вижу лишь тени, но и они страшат меня. Это бремя не для нее, оно ни для кого. Даже Унгор, который течет сквозь вечность, не ведает своего будущего дальше выбора этой девочки, он прозревает мир лишь до следующего выбора Видящей, но сейчас этот миг близится.

– Кто положил пределы Предку, Мирддин? Такого не может быть. Сила Видящей не может быть больше его силы.

– А кто призвал нас в этот мир, Нимуэ?

– Не знаю… Я была в садах Гесперид, когда до меня дошла весть о том, что в мире появились новые существа, непохожие на всех зверей, что мы видели прежде. Ах, подумала я, что мне за забота. Не страшнее ли панцирных и многозубых гигантов, сотрясавших землю? – спросила я. – Не громадней ли птицы Рух, закрывающей небо крыльями? Не чудовищней ли Левиафана необоримого, змея, бьющегося в вечной схватке с многоруким зверем морей, Кракеном? Нет, отвечали мне, они похожи на двуногих, бродящих по саваннам и лесам той земли, которую вы сейчас называете Африкой, они слабы, и век их скоротечен.

Тогда пусть живут, подумала я, искра жизни должна передаваться от рода к роду, колесо жизни должно вращаться, ибо так хотел Предок. Кто же знал, что ваша искра разгорится так ярко, дети Полудня? Хотела бы я знать: кто ее вложил в вас? Не фоморы ли, чудом дотянувшиеся из своего темного изгнания, заронили свое семя в наши земли? Вы так различны, но схожи в главном – вам всего мало, вы желаете все изменять.