По смуглому лицу капитана проскользнула тень изумления, но он был слишком опытен и, в отличие от бесславно погибшего капитана Мак Кормика, не первый год работал на Фреймуса, поэтому позволил себе лишь короткую реплику, в которую, впрочем, вместил все допустимое сомнение и удивление:

– Госпожа Вонг?

– Цель – остров Ловцов, возьмите кого-нибудь из «рыжиков», они проведут корабль. Директива «Альфа», протокол «Геноцид».

Масуд Сингх коротко кивнул, взялся за рацию. Мэй бегом поднялась по трапу, прошла на командную палубу – она не могла сейчас оставаться в тесной каюте. С ненавистью посмотрела в безмятежное море, лазурное и невинное. Ее тошнило этой красотой пополам с черной желчью, переполнявшей сердце. Ловцы убили Андрея! Если бы они не напали, мастер смог бы обуздать его пламя, смог бы вернуть его, и тогда она была бы вместе с ним!

Ее братья и сестры стучались к ней, взволнованные, встревоженные, они хотели знать, что же случилось с Зоричем, но Мэй закрылась, завернулась в багровую тьму, не желая ни с кем говорить. Она хотела убивать.

Глава двадцать первая

Шхуна Лекарей оказалась ходкой посудиной. Роджер и не ожидал, что Океан Вероятности пропустит их, отобрав всего двое суток. Утром третьего дня они уже были в Бискайском заливе. Радио в рубке, бесполезное на Авалоне, ожило, команда свернула паруса, застучал дизель, и шхуна направилась к берегам Франции.

Первый неприятный сюрприз ждал их на подходе к Сен-Назару – оказывается, порт был закрыт «ввиду угрозы террористического нападения». Порт Ла-Боль тоже. Всем судам предлагалось проследовать в порт Бреста, что означало для них крюк в добрые две сотни морских миль.

– Какие террористы? – удивился Роджер.

– Тут много чего случилось, – Дьюла указал на старенький телевизор, по которому, перебиваемые полосами помех, шли новости. – В Средиземном море война полным ходом идет, войска НАТО утюжат Северную Африку, а пираты взяли в кольцо Марсель.

– Какие пираты? – опешил Роджер.

– Марокканские, – пояснил Эдвард. – Под предводительством, очевидно, Аруджа Барбароссы.

– Ну и имечко, – буркнул Роджер. – Ваххабит?

– Не исключено, – сказал Бард. – В хрониках не сказано. Сам понимаешь, в шестнадцатом веке этим вопросом мало интересовались.

– Смешной ты, Эдвард, – сказал Роджер. – Интересно, Снежку понравится твоя печень?

– Ага, самое время распаковать твоего питомца, – рассеянно сказал Бард, вглядываясь в морскую даль. – А то он весь трюм обгадил.

– Он еще птенец! – возмутился Ловец. – У него морская болезнь. Грифон – гордое животное, ранимое, его нельзя перевозить как селедку.

– Выводи его на прогулку, – решительно сказал Эдвард. – Пусть крылышки птенчик разомнет.

Он застучал по стене рубки:

– Эй, нас сейчас на абордаж брать будут, заряжайте сабли, точите мушкеты. Или наоборот?

– Эд, ты перегрелся? – спросила Эвелина, выходя из каюты.

– Где моя деревянная нога и попугай?! – продолжал Эдвард. – Выкатывайте пушки, черти морские, угостим их картечью!

– А в чем, собственно, дело? – поинтересовался Агриппа, выглядывая на шум.

– А собственно в том, что вон там, со стороны солнца, к нам идут два катера, курсом на перехват. И я решительно не понимаю, почему ваш рулевой их еще не заметил на радаре.

– Так у нас нет радара, – пояснил Лекарь. – Судну лет шестьдесят.

– Это вдохновляет, – оскалился Бард. – Значит, нас ждет старая добрая рукопашная.

Роджер вгляделся в блистающее море, прищурился – глаза резало, утреннее солнце выжигало сетчатку, и наконец разглядел две черные точки, прыгающие по волнам. Ни слова не говоря, он бросился к трюму.

– Хоть кто-то начал шевелиться, – продолжал паясничать Эдвард. – Дьюла, почему ты такой не смешной клоун? Пираты – это же весело, все любят пиратов.

– Пока они не продадут тебя на органы, – ответил зверодушец. – Он прав, там что-то движется. И быстро.

– Слышала, Эви? И твой братец на что-то годится. Кстати, любезная сестра, ты не хочешь начать песнь Отражений? С твоей новой флейтой это будет легко.

– С моей новой флейтой… – Эвелина улыбнулась, достала из мягкой наплечной сумки блок-флейту – древнюю, из высохшего за века тростника, провязанного конопляной веревкой. – Мы с ней сможем многое.

– Ты ее хотя бы испытывала после того, как утащила из спецхранилища Сатыроса? – полюбопытствовал Эдвард. – Не хотелось бы разочаровать этих служителей Веселого Роджера. Кстати, Роджер, это же твой день.

– Это точно, – оскалился Брэдли, оседлывая Снежка. Он вывел его из трюма, грифон сонно клевал клювом и потряхивал крыльями.

– Какой-то вид у него не боевой, – озабоченно заметил Эдвард. – Растормошил ребенка.

– Сейчас, сейчас… – Брэдли затянул ремни, проверил крепления, седельные сумки, в которых глухо перекатывались шары греческого огня, прицепил огнеупорный мешок с окаменевшими саламандрами, пробежался пальцами по боковым патронташам – широким лентам с нашитыми чехлами, в каждом чехле покоилась тяжелая оперенная стрела звездного железа. Проверил, легко ли вращается арбалет за спиной, на турели, закрепленной на выносной стреле седла. При желании Роджер мог вести и воздушный бой, разворачиваясь к арбалету. А при необходимости мог легко снять его с турели.

Последними, справа и слева, под крыльями, он прикрепил два дротика.

– Сурово, – одобрил Эдвард. – Никогда не видел боевого грифона в полной экипировке.

– Его никто не видел лет двести пятьдесят, – сказал Роджер.

– А авиационный пулемет он поднимет? – заинтересовался Джей. – Или ракеты? Иначе его любой зенитный расчет собьет в два счета.

– С этим не собьет, – Роджер закрепил на шее Снежка тонкую цепь с кристаллом дымчатого кварца.

– Артефакт малого Кольца Магуса? – изумился Агриппа. – Разве они еще остались?

– Когда-то у каждого наездника грифонов был такой, – хмуро сообщил Роджер. – Этот наш, рода Брэдли.

– Не нравится, – сказал Дьюла, морща нос и заглядывая за борт. – Вода. Не люблю сражаться в воде.

– Да, вот умел бы ты оборачиваться касаткой, было бы веселее.

– Эдвард, ты как-то очень уж развеселился, – покосился Дьюла.

– Засиделся я на этой посудине.

– Однако пираты, – растерянно сказал Агриппа. – Я ожидал проблем, однако так скоро…

– Разве это проблемы – так, разминка, – Брэдли прищелкнул крепежный ремень к петле в передней луке седла. – Сейчас разберемся.

– И чего вы расшумелись? – хмуро спросил Билл Морриган, выходя на палубу.

– Пираты, Билл, – пояснил Эдвард. – Сейчас забросят абордажные крюки, и начнется кровавая баня. Дать саблю?