…Каюсь, ближе к часу ночи я был готов идти в камеру, а то и сразу в тюрьму – куда угодно, только бы лечь на горизонтальную поверхность и покрепче закрыть глаза. И все действительно могло окончиться печально, если бы в дело не вмешались силы небесные – по-другому и не скажешь.
Когда комиссар, отпуская нас с Аишей на все четыре стороны, читал нам свое напутствие с привкусом угрозы, его подчиненный ввел в кабинет профессора Мунка. Мой взгляд мимолетно упал на его пиджак, и я вдруг почувствовал, как мое сердце отчаянно заколотилось. Черт возьми, сколько мне ни приходилось встречать Мунка, он каждый раз был именно в этом пиджачишке и, похоже, в одних и тех же джинсах! И, кстати отметить, статья в одной из газет о пресс-конференции Мунка называлась: «Быть может, теперь профессор купит себе новый пиджак?..»
Я перевел дух. Если отшельник-профессор постоянно носит одни и те же вещи, в таком случае можно предположить, что и убивал магистра он в тех же самых джинсах да пиджачке. Конечно, он мог накинуть на себя что-нибудь типа халата… А если нет?
Я решительно развернулся к комиссару:
– Комиссар, на вашем месте я попросил бы профессора снять пиджак, чтобы немедленно отдать его на экспертизу. Могу поспорить на что угодно: вы обязательно обнаружите где-нибудь на рукавах следы крови убитого Себастьяна Пилцига.
Комиссар уставился на меня с выражением изумления, постепенно переходящего в возмущение. А я не спускал глаз с профессора. При моих последних словах он страшно побледнел, задрожал и почти рухнул на ближайший стул. Тут возмущенный комиссар перевел взгляд на него и немедленно нахмурился.
А у бедняги профессора началась настоящая истерика: он принялся рыдать, одновременно расшвыривая вокруг себя стулья, папки, лампы – все, что попадало ему под руку, выкрикивая при этом, что он, профессор Питер Мунк, действительно убил магистра Себастьяна и его телохранителя по кличке Человек-Тень, или Фламандец. Сами понимаете, мы с Аишей поспешили ретироваться из кабинета в коридорчик, оставив комиссара и его помощника скручивать буяна и разбираться со всеми его пиджаками да признаниями.
Ближе к двум часам ночи комиссар Мюссо вышел из кабинета и сдержанно извинился перед нами, отпустив досыпать ночь в отель, а сам взялся за подробный допрос признавшегося по всем пунктам профессора. Что ни говори, а я к тому моменту был в таком состоянии, что не испытал особой радости. Получив неожиданную свободу, на автомате рванул в отель, чтобы поскорее кинуться в объятья сна. Сказать по правде, я даже не прислушивался к Аише, которая была взволнована так, что, похоже, не собиралась спать в ближайшие часы.
– Только представь, он не вспомнил о том, что следует немедленно освободить Люси! Бедная девочка второй день находится в камере предварительного заключения – по сути дела, в тюрьме, словно она – преступница….
Мы поднимались в лифте отеля на свой этаж, и я следил только за сменой цифр на табло: первый, второй, третий…
– Я немедленно обзвоню всех знакомых журналистов и сообщу, что без какой-либо помощи полиции ты сам поймал настоящего убийцу. Пусть оккупируют полицию и завалят комиссара каверзными вопросами. Посоветую ребятам поинтересоваться, отпущена ли на свободу задержанная Люси Манье. Пусть отбрехивается как может. А вот ты, мой дорогой Ален, станешь настоящим героем дня: именно ты раскрыл это дело, поздравляю! И как вовремя тебе пришла в голову эта гениальная идея насчет пиджака!..
Если честно, мне было глубоко плевать на роль героя и на страсти по поводу мук неправедно арестованной Люси. Повторюсь в третий, в сотый раз: я хотел спать, и только! Остальное меня в тот момент совершенно не интересовало.
Полагаю, всем хорошо известно высказывание, что мечты сбываются – особенно если ты мечтаешь о чем-либо страстно, желая исполнения всеми фибрами души. Не знаю, как насчет трудновыполнимых желаний, а вот моя мечта в ту ночь наконец-то сбылась: я поднялся в свой номер, не раздеваясь рухнул на кровать и мгновенно уснул. Всю ночь мне снились фиолетовые поля Прованса с бесконечными рядами лаванды, где я бродил, мечтательно грызя стебелек травы.
Самое же удивительное, что мне удалось выспаться на полную катушку: ближе к полудню я проснулся сам, без «помощи» звонков и неожиданных гостей; неторопливо принял душ, оделся и почти в блаженной истоме вышел на улицу. Пройдя несколько метров, я устроился за столиком кафе. Здесь в ожидании своего заказа я прочел статью Лехи в «Вестях Брюсселя», отметив про себя, что мой товарищ тоже скорей всего не спал едва ли не всю ночь, творя статью для утреннего выпуска по делу об убийстве магистра.
Помимо рассказа о тайных именах рыцарей ордена и данных экспертизы по поводу следов крови покойного магистра, обнаруженных на рукаве пиджака профессора Мунка, в статье сообщались доселе неизвестные мне любопытные факты.
И мне было приятно осознавать, что я оказался прав насчет изначальной причины убийства магистра Пилцига: все действительно началось с тайной мечты профессора жить на сказочном острове Мальорка.
«Возможно, мне бы никогда не пришла в голову мысль убить магистра, если бы однажды не раздался звонок от довольно известного богача с предложением астрономической суммы хотя бы за один аркан золотой колоды, – цитировал показания Мунка славный Леха. – Разумеется, моя первая реакция была резко отрицательная, я заверил богача, что не все в нашем мире продается. Но в тот же вечер я вдруг увидел во сне себя, беззаботно прогуливающегося по улочкам волшебной Мальорки. Наутро я проснулся с головной болью и весь день думал только о том, что исполнение моей мечты – в моих руках, нужно всего лишь принести богачу одну-единственную золотую карту – Джокера.
Как раз в те самые дни я по распоряжению магистра позвонил Люси и дал ей номер его телефона. Они должны были договориться о встречах для снятия копий рисунков арканов в тайном месте, которое для меня таковым не являлось: я сам несколько месяцев назад, случайно узнав о продаже мансарды на улице Золотарей, дал о том знать магистру. Можно было не сомневаться, что встречи с Люси должны были происходить именно там. Магистр, как мальчишка, любил тайны… Хочу отметить, что ему никакой богач не звонил ни с какими угрозами – я все это придумал, чтобы отвести подозрения от себя…»
Второй интересный момент – история убийства охранника – Человека-Тени, или Фламандца.
«Я никогда не боялся Фламандца и про себя называл его именно так, а не Человеком-Тенью, как магистр. Для меня он в первую очередь оставался бывшим преступником. После того как я с золотым Джокером в кармане вышел из подъезда дома, я не исключал возможность, что ко мне подойдет Фламандец, и был намерен попросту не замечать его. Фламандец всегда был большим молчуном, никогда не мог толком двух слов связать, так что, полагаю, он не рискнул бы дать в полиции показания против меня – совершенно точно, что поверили бы мне, а не ему. Но, когда я вышел и направился в центр города, мне никто не попался. Я уже успокоился, когда в пустынном переулке перед самой площадью Саблон Фламандец внезапно появился передо мной и оглушил ударом по голове. Сами понимаете, когда я пришел в себя, поблизости уже никого не было, а из моего кармана исчез золотой Джокер.