– Да.
Он нахмурился и с удивлением посмотрел на меня.
– Как вы оказались на том приеме? Вы ведь замужняя дама!
– Миссис Стрэттон моя хорошая приятельница…
– Ну конечно! И все притворяются порядочными! Хотя вы, конечно, не хотели бы, чтобы ваш муж узнал, что вы посещаете такие… куртуазные вечеринки?
– Я не из тех женщин, о которых вы думаете, мистер Гордон, уверяю вас.
По воспоследовавшему восклицанию я поняла, что мои слова его не убедили. На губах его заиграла было двусмысленная усмешка, однако она быстро пропала.
– Ну разумеется, нет… Вам известно, что в тот вечер полковника Тернера убили?
Я почувствовала, как кровь отливает от лица. Мне стало не по себе. О чем мне совершенно не хотелось говорить, так это о полковнике Тернере. И все же мне было любопытно узнать, какой оборот приняло расследование. Мысленно я снова увидела распутного щеголя Лахлана Стюарта лежащим на кровати с окровавленным ножом в руке, а рядом с ним – его «жертву». Как он объяснялся с коронером? Обвинил ли в убийстве меня? Как бы то ни было, моего настоящего имени он не знал. Для него я была Джоанн Тернихилл из Бервика. Тернер не успел открыть ему, кто я на самом деле, перед смертью.
– Это грустно. Полковник Тернер был приятным мужчиной. А что с ним случилось?
– Его закололи кинжалом, – коротко ответил Гордон. – Дело туманное. Коронер отказался давать хоть какие-то объяснения под предлогом, что это может нарушить ход расследования.
Как бы не так! Комендант крепости просыпается утром с хмельной головой и ножом в руке, а рядом с собой видит покойника. Конечно, дело постарались быстро замять.
– Единственное, что мне сказали, – что это убийство на почве ревности. Но я в это не верю. Я слишком хорошо знал Джорджа: его никогда не интересовали продажные… Я хотел сказать, женщины, подобные тем, что посещают такие приемы.
Он вопросительно посмотрел на меня, ожидая всплеска возмущения. Однако я не доставила ему такого удовольствия.
– Тогда зачем ему бывать на этих приемах?
– Там можно познакомиться с интересными людьми… Туда приходят важные чиновники… И иногда можно услышать весьма любопытные сведения.
О, Клементине это тоже было отлично известно!
– Вы сказали, что хорошо знали полковника…
Он посмотрел вниз, на пробковый буй, изъеденный соленой морской водой и червями, покрытый слоем засохших водорослей. Лицо его стало грустным.
– Он был моим приемным отцом.
Я едва не задохнулась от изумления.
– Вашим приемным отцом? – пробормотала я озадаченно. – Как… печально! Но почему вы носите другую фамилию?
– Дело в том, что по документам… В общем, это не ваше дело.
– Странно, что полковник Тернер стал вашим опекуном… Он ведь не был женат.
Пухлые губы его изогнулись в гримасе недоумения. Я снова прижалась головой к лодке, чтобы не клевать носом. Мне вдруг неодолимо захотелось спать.
– Я не знаю точно… Джордж был знакомым моего родного отца, которого убили вскоре после моего рождения. Но, я смотрю, вы устали, вам надо поспать, – проговорил он, подавляя зевок, словно ставя точку в разговоре.
Он присел на корточки и какое-то время рассматривал меня, прищурив глаза. В свете свечи я разглядела темный пушок у него на щеках. И этот взгляд… На мгновение мне показалось, что я вижу перед собой другое лицо, черты другого человека, но видение рассеялось, оставив гнетущее чувство фрустрации, от которого хотелось скрежетать зубами.
– Претендент приедет в Монтроз завтра к вечеру, так что у нас будет масса времени на то, чтобы познакомиться поближе.
Гордон поднес руку к моей щеке и замер, когда я отшатнулась.
– Да, у нас будет масса времени…
Он вышел из лачуги, оставив дверь открытой. Пахнущий йодом ветер ворвался внутрь, задул свечу и обдал меня холодом. В помещении стало совсем темно, но мало-помалу оно наполнилось тусклым лунным светом. Я закрыла глаза, будучи не в силах противостоять призывам Морфея. Мне показалось, что на плечи мои легло что-то мягкое и теплое, но в следующую секунду я уже провалилась в беспамятство.
Не смолкающий ни на секунду шелест волн ласкал мой слух, словно томная печальная мелодия. Я решила было перекатиться на спину, но путы на запястьях не дали мне этого сделать. Внезапно я вспомнила, где я и с кем. Я открыла глаза. Сквозь многочисленные щели между досками в хижину проникал яркий солнечный свет. Рядом никого не было.
Я пошевелила пальцами и с трудом проглотила комок в горле. Мне очень хотелось пить, в животе урчало. Интересно, где Гордон? Я осмотрела хижину. Мне хотелось облегчиться. Веревка, которой я была привязана к баркасу, была в несколько метров длиной. При желании я могла бы дойти до двери, но не дальше. Предусмотрительный юноша… Я сходила за баркас и вернулась назад, к шерстяному одеялу, которым накрыл меня похититель.
Руки и ноги у меня затекли и замерзли, и я решила походить, насколько позволяла веревка. Пришло время подумать, можно ли отсюда сбежать. Но руки у меня были связаны, причем крепко. Начать кричать? Что ж, это идея. Но если Гордон окажется неподалеку, мне придется плохо. К тому же я понятия не имела, насколько далеко нахожусь от поселка. Наверняка похититель выбрал место, куда в это время года никто из местных не заглядывает.
Дверь открылась, и на меня обрушился поток ослепительного света. На его фоне вырисовался мужской силуэт – худощавый, высокий, хорошо сложенный. Сердце мое встрепенулось, но тут же забилось в обычном ритме. Гордон вернулся…
– Хорошо выспались?
Я ответила кривой усмешкой. Он сделал вид, что этого не заметил, положил на пол небольшой сверток и сел с ним рядом, по-портновски поджав под себя ноги.
– Есть хотите?
Еда! Я готова была примириться с ним на время, лишь бы проглотить хоть кусочек! Я села напротив него, глядя, как он разворачивает наш завтрак: маленькие булочки на молоке с красивой золотистой корочкой, творожный сыр, копченую селедку, холодную ветчину и французское бордо. И ни намека на кашу! Настоящий пир, а не завтрак!
Гордон нарезал булки и сыр своим кинжалом и, улыбаясь, протянул мне по куску того и другого. Волосы он собрал в «конский хвост» и стянул черной лентой. Щеки у него были гладкие, с легким румянцем – он успел побриться. Я проглотила еду, не сводя глаз со своего похитителя.
– Что вы собираетесь со мной сделать?
Он нарезал ветчину ломтями, насадил один на кончик ножа и протянул мне. Я с секунду смотрела на острие, проткнувшее розовое мясо, потом взяла ломоть и едва слышно пробормотала «спасибо». Нет, нельзя забывать, кто этот человек и зачем он меня сюда привез! Вся его обходительность не помешает кинжалу, который сегодня утром кормит меня, вечером оборвать мою жизнь…