– Этот документ передал Бредалбэйну граф Мар и попросил, чтобы тот спрятал его в надежном месте. Это… Это – перечень имен родовитых якобитов, которые участвуют в восстании.
На несколько секунд Джон онемел от изумления. Потом Марион показалось, что в глазах его мелькнул какой-то странный огонек, но брат поспешно отвел взгляд и уставился на пламя в камине.
– И он доверил тебе этот документ? – спросил он, направляясь к очагу.
– Он мне доверяет.
Глядя перед собой невидящими глазами, Джон протянул руки к огню.
– Ладно! – сказал он после продолжительного молчания. – Я отвезу документ этой ночью. Отец еще не знает, что я вернулся. Потом скажу ему, что поездка заняла больше времени, чем предполагалось. Если повезет, я вернусь в лагерь еще до рассвета.
– О Джон, спасибо! – пробормотала Марион, бросаясь к брату с объятиями.
– А что ты скажешь Бредалбэйну? Он рассчитывает, что ты уедешь завтра на рассвете.
– Знаю, но у меня уже есть план. Старый лис считает себя большим хитрецом, но и я могу хитрить не хуже!
– Скажи, а как вышло, что Стретмор берет тебя в жены?
– Бредалбэйн недавно назначил мне щедрое приданое. Он, в отличие от многих, думает, что я все-таки чего-то стою!
Джон Кэмпбелл присвистнул и усмехнулся.
– Я никогда не говорил, что ты ничего не стоишь, сестренка! Я хотел сказать, что ты не можешь дать своему супругу ничего, кроме своего… Ну, ты ведь понимаешь, о чем я?
И он окинул ее фигурку насмешливым и красноречивым взглядом. Марион покраснела как маков цвет.
– Джон!
– Думаешь, если я – твой брат, это мешает мне видеть тебя глазами мужчины? Думаешь, я не слышал, что мужчины говорят о тебе?
– А что они говорят?
Увидев ошарашенное выражение лица Марион, Джон расхохотался в голос.
– Не переживай так! Какие бы скабрезности они о тебе не говорили, никто из наших не осмелится к тебе и близко подойти! Они тебя боятся!
Девушка онемела от изумления.
– Парни говорят, что проще приручить дикого кабана, чем тебя!
– Так они обо мне думают? – удивилась Марион и тут же с испугом подумала, что такое же мнение, возможно, сложилось о ней и у Дункана.
– Ну, может, не все, но многие. Хотя я узнал, что нашелся один, который не побоялся взять зверя за рога!
– А ты? Что ты обо мне думаешь, Джон? Я такая, как ты сказал?
Юноша улыбнулся еще шире.
– Я твой брат, Марион! Мое мнение не в счет.
– И все-таки скажи! Что ты обо мне думаешь?
– Что думаю? Нет, ты вряд ли хочешь это узнать.
– Хочу!
– Ну что ты ждешь, чтобы я сказал? Что ты можешь быть несносной, когда захочешь? Что еще? Что ты – женщина, но думаешь и говоришь, как мужчина? Это сбивает с толку, Марион. Счастье, что ты не носишь штанов! Хотя, если научишься сдерживать свой длинный язык, то, наверное, сможешь сойти за весьма миловидную девицу, и найдутся желающие подойти к тебе поближе и даже поухаживать…
– Я – миловидная девица? Если верить тебе, мне нужно молчать, чтобы стать миловидной? Глупости! Я не хочу быть миловидной! Красотой я похвастаться не могу, так не хватало еще, чтобы я была дурочкой! Ты всегда обзывал меня гадким утенком и…
– Ты давно смотрела в зеркало, Марион?
– Перестань насмехаться! Я знаю, что я даже не хорошенькая, и не надо мне об этом напоминать…
– Какая же ты бываешь упрямая! – заметил Джон, поднимая очи к небу. Взяв с комода зеркало, он подошел и вложил его сестре в руки. – Посмотри на себя хорошенько и скажи, что ты видишь. Каждый раз, когда я на тебя смотрю, я вижу маму.
– Мама была красивая, Джон! – тихо сказала Марион, сдерживая слезы.
Она шагнула к комоду, чтобы поставить зеркало на место, но Джон выхватил его у нее из рук и поднял так, чтобы оно оказалось у Марион перед глазами.
– Посмотри на себя! Цвет твоих глаз, очертания губ, рисунок скул… Я не издеваюсь над тобой. Маленький гадкий утенок преобразился! Ты… Ты красивая, Марион! Красивая и умная. Изворотливый ум Кэмпбеллов в симпатичной оболочке! – добавил он, по привычке разбавив похвалу ноткой сарказма.
Держа зеркало обеими руками, Марион внимательно рассматривала свое лицо, как если бы видела его впервые.
– Ты до сих пор не поняла, что и отец это видит? За это он прощает все твои дьявольские капризы, а меня порет ремнем за малейшую провинность! Отец тебя обожает! А меня… меня он почти не замечает.
Повисла тягостная тишина. Сумерки наполнили собой маленькую комнату, освещаемую только огнем в очаге. Хриплый вздох вырвался из груди Марион. Плечи Джона поникли, и он смущенно сказал:
– Извини, я не хотел тебя обидеть.
– Ты мне завидуешь?
– Да! – воскликнул Джон в отчаянном порыве фрустрации. – Я тебе завидую! Ты говоришь правду в глаза, а я – нет, ты умеешь доходчиво выражать свои мысли и заставлять людей тебя слушаться. Разве ты не понимаешь, что ты – всё то, чем я не являюсь? Отец это прекрасно понимает! – Он шумно выдохнул, выругался и оперся локтем на каминную полочку. – Подумай, Марион! Мне, наследнику Гленлайона, постоянно ставят в пример младшую сестру! Это же унизительно!
Марион виновато уставилась на оборку своей юбки.
– И из-за этого ты меня терпеть не можешь?
Брат посмотрел на нее с выражением душевной боли, глубоко вздохнул и только тогда ответил:
– Я не сержусь на тебя, Марион. Ну, по-настоящему не сержусь. Ты же не виновата. Но когда отец начинает меня отчитывать и ставит тебя в пример… Временами… мне стыдно говорить это… но мне хочется, чтобы ты не была моей сестрой.
– Это я привыкла думать, что ни на что не гожусь! – сказала Марион, всхлипнув. – Я давно так думаю. Папа всегда так грустно на меня смотрит. Я думала, что я не такая, как он хотел бы, что для него лучше было бы иметь еще одного сына, а не такую уродину, как я, которой еще придется давать большое приданое, чтобы ее взяли замуж… И я решила, что буду как мальчик! Думала, что он забудет…
– Что забудет? Если отец и грустит, когда смотрит на тебя, то это потому… потому что ты – вылитая мама! Ты же знаешь, как он ее любил! С тех пор, как она умерла, он живет только воспоминаниями и думает лишь о том, как раздать эти проклятые долги!
– Да… Наши долги… Поэтому Бредалбэйн и дал мне приданое.
– По-моему, он торопится выдать тебя замуж. Тебе не кажется? Всем известно, что ради своих целей он готов на все. И что он ничего не делает даром.
– Он говорит, что делает это ради моего блага.
– Не смеши меня! Надеюсь, свадьба назначена не на следующую неделю?