– Похоже, корабль для полетов в вакууме легко поместится в эту колонну, согласен? – спросил Рикассо.
– Да, пожалуй.
Рикассо выпустил тросы подфюзеляжной камеры.
– Диаметр Клинка уменьшается от основания, но, можешь поверить мне на слово, сужается максимум до одной восьмой лиги. А после Небесных Этажей вообще больше не сужается. Корабль мог подняться по колонне до самого вакуума. Хотя не факт, что ставилась именно такая цель. Если колонна вздымалась достаточно высоко над атмосферой, то могла удерживать вакуум до самой поверхности Земли. Тот корабль вряд ли предназначался для полетов в воздухе. Он же космический, создан для абсолютного вакуума.
– Зачем? – спросил Кильон.
– Что «зачем»?
– Раз столько проблем, зачем вообще сажать на Землю такой корабль? Не слишком ли хлопотно строить Клинок, ну или Клинок-Два, чтобы дотянуть корабль последние несколько лиг?
– Может, им так хотелось, – ответил Рикассо, но Кильон расслышал в его голосе неудовольствие: похоже, лидер Роя и сам понимал, что отделался общими словами. – Нет, суть в другом. Погоди, доктор, для нас с тобой есть еще дельце. – Рикассо взялся за один из рычажков управления. – Это выброс посадочной ракеты. Она освещает поверхность в темноте, когда ищут место для высадки.
Шар так и парил над разверстой пастью Клинка, хотя теперь ближе к дальней ее кромке.
– Так бросайте ее! – скомандовал Кильон.
Рикассо потянул на себя рычаг, и устройство звучно щелкнуло где-то под ногами. Наверное, это ракета отделилась от днища капсулы. Сначала Кильон ничего не увидел, и шар полетел дальше, но вот ракета упала вглубь колонны и проявилась – ослепительно-яркое пятно под крошечным парашютом.
На глазах Рикассо и Кильона ракета осветила доселе невидимую часть желоба. Увы, ветер сносил шар слишком быстро – пронаблюдать, как ракета падает на дно, не удалось. Она и половину пути не пролетела, как шар унесло за край колонны и желоб скрылся из вида.
– Нужно будет вернуться, – проговорил Рикассо. – Осмотреться как следует, а то и вниз кого заслать.
– По-вашему, какова глубина колонны?
– Ну, под землю она точно уходит. Долетай корабли до поверхности, разве не увидели бы мы высаживающихся пассажиров?
– Так дело-то давнее. Может, земля кишит входами и выходами.
– Возможно. Стены Клинка изрешечены туннелями; получается, и здесь такое не исключено. Хотя вдруг… Доктор, как ты сам говорил, бессмысленно строить колонну, чтобы дотягивать корабли последние несколько лиг. Но вдруг корабли летели дальше? В смысле – глубже?
– Под землю?
– Да, я об этом. Насколько глубоко, гадать не стану, но, думаю, на много лиг, иначе есть ли смысл возиться?
– Какой смысл улетать под землю – уже другой вопрос, – отметил Кильон.
– Да, верно, – подтвердил Рикассо. – Хотя к главному вопросу мы пока даже не подобрались.
– Какой это вопрос?
– Что есть Метка? Или, в более широком смысле, что есть зоны? Почему они берут начало на Клинке?
Кильон собирался ответить, когда на другой стороне Клинка-Два заметил отвесную спиральную стенку. У него аж сердце екнуло.
– Смотрите! – сказал он Рикассо.
Тот посмотрел, и на миг Кильон увидел отражение собственной реакции – узнавание и щемящее чувство чего-то неладного.
На черной поверхности Клинка-2 меж выступами двух восходящих виражей красовалась звезда с точками. Блестящим зеркалом она отражала линию горизонта, делившую ее на коричневатый низ и голубоватый верх.
Знак тектомантов!
– Ну вот, ситуация осложняется интересным образом, – пробормотал Рикассо.
Спускались они судорожными головокружительными рывками: Рикассо сражался с огнесоковой горелкой, шар – с переменчивыми ветрами у основания Клинка-2. Кильон понял: о стыковке с «Репейницей» лучше не мечтать. Будь шар в более опытных руках, а ветра́ – благоприятнее, может, и получилось бы. Но не сегодня и не под управлением Рикассо.
Древние постройки, похожие на те, что окружали стену, жались к основанию Клинка-2 и уползали вверх по выступу. Здесь словно начали возводить подобие Конеграда, но выше не поднялись. Чем бы ни служил выступ, Кильону думалось, что для обитания людей он не предназначался. Вдруг он связан с ветрами – меняет их направление, чтобы дули вверх, а не вокруг вздымающейся колонны? Или выступ позволял гигантским машинам ползать вверх-вниз по внешней поверхности Клинка, при необходимости ремонтировать его и перестраивать?
– Вон она, – нарушил молчание Рикассо.
– Кто?
– «Репейница». Следует за нами, и это хорошо. А то я побаивался, что она потеряет нас в небесах.
– Об этом вы не говорили, – заметил Кильон.
– Не думал, что это поможет.
– Правильно думали. Допускаю, вывод преждевременный, но вы хоть представляете, что увиденное нами, тот символ, имеет отношение к Нимче и другим тектомантам?
– Честно? Нет, не представляю. Зато есть идея. Отметина у нее на голове… Ее способности… Все это появилось не по волшебству. Послушаешь, сделаешь мне одолжение?
– Я же никуда не тороплюсь.
– Предположим – подчеркиваю, только предположим, – что в свое время тектоманты играли в обществе некую очень важную роль. У вас на Клинке ведь есть гильдии? В Рое существует традиция родового наследования: корабли переходят от отцов к сыновьям и так далее. Иначе говоря, людям свойственна семейственность.
– По-вашему, тектоманты – какая-то гильдия?
– Воспользуемся пока этим термином. Гильдия тектомантов сложнее любой нам известной. Теперь давай предположим, что знаки и способности появились в результате прямого управления наследственными факторами, – примерно по той же схеме обычных людей превратили в ангелов. Чем бы ни занималась гильдия, какую бы цель ни преследовала, изменения требовались колоссальные. И непременно наследуемые, чтобы каждое поколение передавало способности следующему. Отметина у девочки на затылке лишь внешнее проявление внутренних отличий, которые куда сложнее и глубже.
– Значит, некогда тектомантов было много.
– Сотни, тысячи – кто знает? Достаточно для выполнения миссии, возложенной на них обществом. Разумеется, браки тектоманты заключали исключительно между собой. Гильдия наверняка была закрытой и самопополняемой. Думаю, чужаков изредка принимали, чтобы предотвратить вырождение, но приток свежей крови строго контролировался.
– Это ясно. Неясно другое: как дошло до нынешней ситуации, когда тектомантов так мало, что они кажутся почти сказкой?
– Что-то определенно случилось. Пожалуй, чересчур смело будет предположить, что дело в появлении Метки, в открытии Ока Бога, в появлении зон. Может, я забегаю вперед, это моя слабость. Но ты подумай: если цивилизация погибла, что стало с гильдией? Ее члены попрятались или, наоборот, вынужденно раскрылись и приспособились к жизни среди обычных людей? Влились в чужие семьи, разбавили свои наследственные факторы?