– Разбавили, но не растеряли, – отозвался Кильон, продолжая рассуждения Рикассо. – Наследственные факторы не исчезли, при оптимальном сочетании их хватает для рождения тектоманта. Хотя после перерыва в пять тысячелетий или сколько там минуло, это крайне маловероятно.
– Крайне маловероятно, согласен, не то тектомантов было бы пруд пруди. Нет, они появляются, но очень редко, как чудо, с точки зрения статистики. На каждого полноценного тектоманта, на каждую Нимчу наверняка есть другой, с правильным набором наследственных факторов, но неполным. Дитя со способностями, но без отметины. Или дитя с отметиной, но без способности смещать зоны. Они существуют, доктор. Их мало – да, пожалуй; но раз Нимча существует, она точно не одна.
– Вы правда верите, что есть и другие?
– Их наверняка не много. Одни старше Нимчи, другие моложе, некоторые, возможно, даже не осознают, кто они такие. Я очень сомневаюсь, что она одна.
– Но ведь что-то изменилось, да? Шторм, налетевший на Клинок, собирался годами. Такое случается не чаще чем раз в столетие, а то и реже.
– Вдруг Нимча особенная, даже для тектомантов? Или вдруг что-то изменилось в Метке, что-то сделало ее податливее и восприимчивее?
Кильон обдумал услышанное.
– Если Нимча – исключительный тектомант, наша с ней случайная встреча кажется еще невероятнее.
– Не желаешь считать себя жертвой поразительного стечения обстоятельств?
– Окажись Нимча тектомантом, но одной из многих, сколь бы много их ни было… я, пожалуй, поверил бы, что мы «просто» встретились. Еще меня интересует, насколько права Калис в отношении дочери.
– В каком смысле?
– Калис считает, что тот большой шторм спровоцировала Нимча. Способности девочки очевидны, и я не виню ее мать за такое предположение. Но вдруг в остальном Калис ошибается? Если есть и другие тектоманты, если каждого из них притягивает Метка и каждый способен реагировать на притяжение и сдвигать зоны, по силам ли Калис выделить влияние именно своей дочери?
– Ты не веришь, что Нимча так влиятельна, как считает Калис?
– В одиночку – нет, а вот совместно с другими тектомантами – очень даже возможно. Или же мы в корне ошибаемся, Нимча – единственный тектомант и Калис не преувеличивает силу ее способностей.
– Ни то ни другое доказать мы не в состоянии, – подытожил Рикассо. – Так что с выводами лучше не спешить. Определимся с одним – домом Нимча зовет Клинок, а не Метку. Может, именно Метку должны исправить на Клинке тектоманты. Залечить рану на поверхности земли, прожженную Оком Бога.
– А что будет потом?
– То, чего последние пять тысячелетий мы почти не видели, – ответил Рикассо. – История.
Пока они с Кильоном беседовали, шар терял высоту. Впереди, на пересечении бледных, вымытых осадками, выжженных солнцем дорог, несколько белых домов обступили здание-купол. Его желтоватый верх испещрили черные трещины. Судя по числу окон в соседних домах в здании было этажей пятнадцать-двадцать. При иных обстоятельствах оно впечатлило бы, сегодня же казалось жалкой попыткой чего-то достичь.
– На купол постарайтесь не садиться, – посоветовал Кильон.
Ветра яростно стремились им помешать. Рикассо пытался побыстрее сбросить высоту, но восходящие потоки воздуха поднимали шар. Капсула уже опустилась ниже кончика купола и сейчас двигалась на уровне крыш самых высоких домов. Столкновение казалось неизбежным, и Рикассо, оставив попытки снизиться, начал избавляться от балласта и снова зажег горелку. Шар с трудом устремился вверх. Гондола поднялась над крышами самых дальних от центра домов, чиркнула по стене и взмыла еще выше. Высота зданий постепенно увеличивалась: чем ближе к куполу, тем больше этажей.
– Когда я советовал не садиться на купол…
– Да-да, – перебил Рикассо, – «постарайтесь не садиться» ты употребил в общепринятом значении.
Мимо купола не пролететь – это сомнений не вызывало. «Что случится при наихудшем раскладе?» – гадал Кильон. Пока они летят и высоту не теряют. Даже если врежутся в край купола, ветер, самое большее, протащит их через верхушку, но потом они снова освободятся.
– Думаю, все будет в порядке, если мы только не врежемся… – начал Кильон.
– В трещину, – договорил Рикассо. – А похоже, нас несет прямо на одну из них.
От верхушки купола трещина тянулась наружу к самому высокому из близлежащих домов. Снизу она была шире, чем сверху. Кильону казалось, гондола вполне через нее протиснется, а вот касательно шара он почти не сомневался, что нет.
В трещину гондола вошла почти без потери скорости. Потом затормозила куда резче обычного и остановилась. Гондола скрипела и раскачивалась в полумраке купола. Наклонные иллюминаторы не давали посмотреть вверх, но Кильон и так знал, что шар застрял.
Гондола дернулась вниз и замерла. Пассажиры затаили дыхание. От пола, предположительно лежавшего вровень с землей, их отделяло приличное расстояние. Гондола могла выдержать падение, но выдержат ли его Рикассо и Кильон?
– Куртана быстро сюда доберется, – пообещал лидер Роя. Несмотря на то что голос его звучал уверенно и ободряюще, улыбался Рикассо жалко, явно в расчете на поддержку. – Наверное.
Гондола снова дернулась вниз. Шар внизу не герметизирован, он открыт и, наверное, уже полностью сдулся. Застрявшая ткань удерживала Рикассо и Кильона от падения с высоты десятка этажей.
– Зато мы разгадали тайну Клинка, – проговорил Кильон.
Что-то треснуло, и гондола полетела вниз. Кильон машинально схватился за подлокотники сиденья и закрыл глаза.
Гондола рухнула на что-то обнадеживающе прочное и чуть накренилась. В общей сложности падение заняло не более полусекунды.
– Как я сказал… – Выпустив подлокотники, Кильон с удивлением убедился, что не только жив, но и не смотрит в лицо неминуемой смерти. – По-вашему, где мы?
– Давай вылезем и оглядимся, – предложил Рикассо.
Он выровнял давление и отпер дверь, которая, распахнувшись, врезалась в строительный мусор. Кильон с Рикассо вылезли из гондолы, жмурясь от пыли. Пыльное облако висело в воздухе, пронзенное косыми солнечными лучами, проникающими в многочисленные трещины. Гондола упала на гору строительного мусора, возможно – на обломки купола, которые осыпались, образовав трещины. В одной из таких трещин и застрял шар. Гора получилась высокая и занимала почти треть всего помещения.
– Думаете, Куртана нас заметит?
– Куда мы направляемся, она точно видела, – ответил Рикассо. – Часть шара до сих пор торчит из трещины. Не беспокойся, Куртана отыщет нас.
С большой осторожностью они спустились на пол – то и дело спотыкались, помогали друг другу на самых крутых и неустойчивых участках. Во время спуска Кильон не сводил взгляда с предмета на полу – своеобразного купола, стеклянного полушария, с одной стороны присыпанного мусором. От пыли полушарие стало практически матовым, но, как и Рикассо, также завороженный находкой, Кильон видел то, что под стеклом.