Робот остановился во мраке. Пахло машинным маслом, раздавался едва уловимый гул. Бряцанье стихло. Даже в свете фонарей и ламп Кильон ничего не видел, зато ощущал присутствие огромного робота. Нимча стояла рядом, но все же Кильон чувствовал себя беспомощным, как никогда в жизни.
Зажглись голубоватые огни. Кильон прищурился, стараясь среди ослепительного света разглядеть подробности. Огни горели на самом роботе: путники смотрели на Джаггернаут, она излучала свет. Джаггернаут оказалось не такой, как ожидал Кильон. Безумный робот, громадная, шаткая гора металла, шириной не уступал четырехэтажному зданию, а длиной – городскому кварталу. Особой симметрии не наблюдалось, словно кучу лома кое-как сбили в прямоугольник, оставив столько брешей и неровных выпуклостей, что любые мысли о системе и порядке гасли в зародыше. Просматривалась целостность: видимые детали каким-то образом сочленялись или крепились друг к другу. Однако не чувствовалось, что Джаггернаут моделировали или дорабатывали, усовершенствуя прежнюю конструкцию. Словно металлолом небрежно сбросили в кучу, которая взяла и превратилась в робота размером с дом.
Не было ни колес, ни ног, ни других средств передвижения. Огни – по мнению Кильона, выпуклые, словно головные фары, хотя разных форм и размеров, – располагались спереди абсолютно беспорядочно. Непонятно, чем робот смотрел на посетителей, но то, что он их видел, сомнений не вызывало. Кильон редко чувствовал себя объектом столь пристального наблюдения.
Первым нарушил молчание Фрей:
– Джаггернаут, спасибо, что позволила нам прийти. С твоей стороны очень любезно пустить нас так далеко. К сожалению, дары у нас скромные, но они в твоем полном распоряжении.
Мерока взяла пулемет Малкина, хотя стрелять вряд ли собиралась. Не спеша, словно выполняя некую церемонию, они с Фреем сделали несколько шагов вперед и опустили пулеметы на каменный пол. Потом отступили к спутникам, ни разу не повернувшись к роботу спиной.
Несколько секунд Джаггернаут не реагировала. Гул не стихал, даже немного усилился. Бряцанье зазвучало отчетливее. Казалось, робот барабанит пальцами и размышляет.
Затем передняя часть робота сдвинулась. Сочлененные детали из усеянной лампами основы подались навстречу незваным гостям, развернувшись в механический рукав. Он удлинился, громыхая над головами путников. Кильон невольно вздрогнул. Легкое движение – и рукав их всех раздавит.
Однако Джаггернаут больше интересовало подношение Фрея. Рукав обвил пулеметы, поднял их в воздух, словно соломинки, и вложил в основу. Пока рукав не втянулся, на передней части основы раскрылась красная пасть, мелькнули огненно-красные механические внутренности. Казалось, внутри топка или плавильня. В ней и исчезли пулеметы.
Послышалось бряцанье, и Джаггернаут снова затихла.
– Добро пожаловать, Фрей! – спустя мгновение произнесла она. – Добро пожаловать, Мерока! Добро пожаловать, спутники Фрея и Мероки!
Если Кильон и предполагал, что безумный робот заговорит, то определенно не таким голосом. Приветствие прозвучало вежливо, с достоинством, почти церемонно. Не намного громче, чем говорит человек. Такой голос скорее подходит строгой, но доброй учительнице, а не роботу размером с дом.
– В следующий раз мы принесем больше, – пообещал Фрей. – Сейчас у нас с собой было только это. Мы ведь и заходить сюда не собирались.
Машина задумалась – загудела, забряцала.
– Фрей, этого достаточно. Ты был щедр в прошлом. И будешь щедр в будущем. – Робот произнес это с полной уверенностью, словно не сомневался ни в человеческой натуре, ни во Фрее, ни в будущем – ни в чем.
– Нам нужна твоя помощь, – начала Мерока, заговорив впервые с начала встречи.
Кильон с удивлением отметил, что у нее дрожит голос.
Большинство ламп повернулись к Мероке.
– В чем суть вашей проблемы? – спросила Джаггернаут.
– Тут не совсем проблема… – Мерока запнулась. – С нами девочка. Ей нужно кое-куда попасть. Вот мы и хотели попросить тебя о помощи.
– Куда ей нужно попасть?
– Мы не знаем. Наверное, поближе к Метке. Или нет. Просто туда, где она сможет действовать, точнее, сделать то, что хочет от нее Клинок.
– Я тебя не понимаю.
– Покажи Джаггернаут затылок, – велела Мерока. – Вдруг это поможет?
Нимча замялась, потом храбро шагнула прочь от Калис под яркий свет робота. Лампы тотчас сфокусировались на девочке, превратив ее в силуэт с несколькими тенями. Нимча застыла, решительно вытянув руки по швам, потом медленно обернулась, демонстрируя затылок Джаггернаут.
– Отметина у нее настоящая, – заявил Фрей и оглянулся на Кильона, словно ожидая подтверждения, что говорит правду.
– Этот символ для меня – сигнал к действию. Девочка отправится со мной к другим роботам. Они знают, как поступить.
Джаггернаут снова вытянула руку, на сей раз в иной конфигурации, словно беспорядочно набросанные детали сцепились по-новому. Оканчивалась рука плоской веслоподобной платформой, которую Джаггернаут опустила на землю перед Нимчей.
– Залезай! – мягко, участливо велела она девочке.
– Нет! – отрезала Калис, делая шаг к дочери.
Кильон взял ее за руку.
– Послушай, Калис, мы привели девочку в такую даль, потому что она умирала. Если Нимча не пройдет путь до конца, ей станет хуже.
– Именно так следует поступить, – изрекла Джаггернаут. – Девочку нужно забрать.
– Куда забрать? Зачем? – не унималась Калис, ее голос звучал громче и пронзительнее, чем у робота.
– Она должна присоединиться к другим, – ответила Джаггернаут.
Нимча оглянулась, словно разрываясь между Джаггернаут и Калис. Кильон не сомневался, что, с одной стороны, девочка готова послушаться робота. Заложенное в ней – то, что проявлялось через отметину и связывало с Клинком, – побуждало сделать последний шаг. С другой стороны, Нимча оставалась девочкой, которую разлучали с матерью, заботившейся о ней всю жизнь. Кильон чувствовал, что предстоящий мучительный выбор буквально разрывал ребенка пополам.
– Мы должны пойти с Нимчей, – вырвалось у Кильона. Он сам не понимал, в каких глубинах его души родилась эта мысль. – Джаггернаут, такое возможно? Позволишь нам отправиться с ней?
– Ты не знаешь, на что напрашиваешься, – предупредил Фрей.
– Знаю, – парировал Кильон. – Поверь мне на слово.
– Я не брошу дочь, – уперлась Калис. – Сделаю все, чтобы она поправилась, но не брошу.
Джаггернаут залязгала, застучала, загудела.
– Вы можете отправиться с девочкой, – наконец сказала она, словно вопрос долго обсуждали. – Те, кто желает.
– Я дочь не брошу, – повторила Калис.
Кильон кивнул:
– А я не брошу своих пациенток. Не обещаю, что от меня будет много пользы тебе или Нимче, но я по-прежнему ваш доктор. Калис, ты позволишь мне вас сопровождать?