«Дэниел Макэвой уже не так молод, как прежде».
Истинно, как слово Господне.
Дикон ехала быстрее, чем следовало, привлекая ненужное внимание, но я не возражал. Меня укачивало, и я спал. Даже ее монотонный голос, продолжающий поносить всех и вся, успокаивал.
Я улегся на заднем сиденье, опираясь затылком на ремень безопасности, от которого пахло марихуаной, и уже полностью погрузился в сон, когда в кармане зазвонил телефон Мейси Баррета.
Проклятая штука начала посылать радиацию в мое ухо прежде, чем я успел сообразить прочитать имя звонящего.
– Хм-м-м? – сонно пробормотал я.
– Ах ты, проклятый урод в самоволке!
– Хм-м-м? – повторил я, все еще не понимая, что происходит.
Военный термин никак не вписывался в мою реальность.
– Ты под кайфом, засранец? Я ведь тебя предупреждал.
– Нет, вовсе нет, майор. Просто безумно устал.
Голосу это не понравилось.
– Проклятье, как ты меня назвал, Баррет? Майор? И ты еще шутишь?
Призрачный Зеб решил прийти ко мне на помощь:
«Кончай, Дэн. Чей это сотовый?»
И тут я окончательно проснулся. У меня в руке был телефон Баррета, и я беседовал с Ирландцем Майком.
– Вот именно, – сказал я. – Я пытаюсь шутить, как всегда, малыш Майки.
– Малыш Майки! Малыш Майки?
– Слишком интимно? Да, насколько я понимаю, мы не так близки.
После долгой паузы он спросил:
– Проклятье, кто это? Передай трубку Мейси.
Дикон щелкнула пальцами, чтобы привлечь мое внимание.
– Мы приехали, – деловито сообщила она, словно нам предстояла встреча с бухгалтером.
Я выглянул в окно. «Медное кольцо» в такой ранний час еще было закрыто, но я мог бы поспорить, что внутри жизнь била ключом. Я вспомнил автомобиль Фабера, за которым мы следили вчера, – он был припаркован на противоположной стороне улицы. Похоже, мы приехали в нужное место.
– Аллё! – заорал Ирландец Майк. – Кто это?
– Это я, твой любимый партнер, – ответил я со всей серьезностью, очень надеясь, что ФБР нас слушает. – О чем хочешь поболтать, Майк? Про убийство, наркотики или проституцию?
Внезапно Ирландец Майк стал сама любезность.
– Я не знаю, о чем вы говорите, мистер. Честно говоря, я уверен, что ошибся номером.
– Не-е-е, – сказал я. – Я узнал твой номер, Майкл Мэдден. Я поместил его в свой телефон в Бруклине, когда мы договаривались о переправке кокаина. Помнишь?
Ирландец Майк повесил трубку.
* * *
В обязанности швейцара «Медного кольца» входило не пускать в клуб нежелательных посетителей, а в «Слотце» его коллега выпроваживал за дверь тех, кто остался без наличных. Трудно понять, как человек вроде Джарида Фабера мог провести в убогом логове Вика хотя бы пять секунд, поскольку он был птицей куда более высокого полета.
Может быть, я задам ему этот вопрос, прежде чем пристрелю.
Клуб был заперт так же надежно, как ядерный бункер во время нападения зомби, которое средства массовой информации считают неизбежным. Стальные жалюзи закрывали двери и окна, на стене красовались сразу две коробки охранной сигнализации.
Дикон перевела «автомат» машины на нейтраль, и мы несколько мгновений осматривали заведение. А я тем временем засовывал свою наличность под заднее пассажирское сиденье полицейского автомобиля. Моя бессмертная душа будет мучиться, если Фабер не только застрелит меня, но и заберет мои деньги.
– Выглядит неприступным, – наконец заметила Дикон. – Сомневаюсь, что мы сможем взять клуб штурмом.
– Только не через главный вход. Но и они не станут входить через эту дверь с окровавленным полицейским.
Дикон задумчиво кивнула. Часть прежнего азарта ее уже покинула. Возможно, она начала понимать всю серьезность своего положения. Ронни собиралась проникнуть в укрепленный клуб за раненым офицером полиции, а в качестве поддержки у нее имелся только человек, которого подозревали в убийстве. Должно быть, теперь спокойные дни работы в качестве детектива вспоминались ей как розовый сон.
– Ладно, мы войдем с другой стороны.
– Мы? Мне кажется, сейчас самое время вызвать кавалерию. Очень скоро у Фабера здесь будет умирающий полицейский, если только Горан уже не в клубе. Никто не поверит ни одному его слову. И если повезет, его прикончат за сопротивление полиции.
Дикон упрямо надула губы.
– Нет. Как только Фабер услышит полицейскую сирену, он забьет последний гвоздь в гроб Горан. Когда я говорю гвоздь, то имею в виду пулю, а под словом гроб – голову. Я должна сама во всем разобраться.
– Будь моим гостем.
– А я думала, что у тебя тут свой интерес. Разве ублюдок не убил твою подружку?
Так и было, и я постарался задвинуть эту мысль в самые глубины подсознания, но при упоминании Конни кровь в моих жилах закипела.
– Ладно, мы войдем в здание с заднего хода. Но дай мне дробовик.
– Не выйдет.
Я поднял «кобру.32».
– Я не стану входить в клуб с такой игрушкой. Мой палец едва достает до спускового крючка.
Мы смотрели друг на друга как дети, которые обмениваются картами, пока Дикон не сделала мне встречное предложение.
– У меня есть нож.
– Поздравляю. Почему бы тебе не метнуть его в людей с пистолетами?
– Я возьму «кобру» и дробовик. А тебе достанется «смит-вессон».
– Запасные обоймы?
– Две в кобуре.
Неплохая сделка.
– А как насчет ножа? Ты намерена им воспользоваться?
Дикон закатила глаза и вытащила нож с выкидным лезвием и рукояткой из слоновой кости из-за козырька от солнца.
– Что-нибудь еще, Макэвой? Может быть, хочешь мой лифчик?
Я задумался.
– А какого он размера?
* * *
Существовал единственный способ обойти здание – тот самый переулок, в котором Дикон всадила полдюжины пуль в свою напарницу. Ронел двигалась быстро, не глядя на развалившуюся старую лачугу и стараясь не наступать на черные пятнышки крови.
Затем она изменила стратегию, вернулась к лачуге, вытащила пистолет и имитировала несколько бесшумных выстрелов.
– Я пытаюсь это пережить, – неохотно пояснила она, заметив, что я сморю на нее через плечо. – Повторяя свои действия, я их смягчаю, делаю не такими важными.
– О, – пробормотал я. – Фрейд?
– Джон Уэйн Гейси. [50]