«Разбор полетов» сегодня предстоял крайне серьезный. Единственным успехом, да и то с большой натяжкой можно было считать лишь спасение лейтенанта-ракетчика моей группой. Ну, еще, пожалуй, и то, что больших потерь среди моих людей не было. Так, двоих слегка зацепило осколками и одного контузило близким разрывом. Вообще мелочи, если сравнивать с другими. Вот «суперсолдатам» капитана Хальса повезло гораздо меньше: когда, обстрелянные реактивными снарядами и минометами, рванули установки в порту, не успевших разбежаться в разные стороны охранников накрыло не только осколками снарядов и камней, но еще и взрывной волной – сработали головные части противоракет. Туда еще и теперь небезопасно подходить, все время что-то еще ухает и взрывается. Человек двадцать из числа людей капитана вообще до сих пор не нашли. А из уцелевших можно сформировать в лучшем случае два отделения. Как самостоятельная боевая единица отряд прекратил существование, а его командир сейчас лежит под капельницей в медблоке. По правде говоря, досталось не только ему. Но именно его отряд понес самые большие потери. Есть раненые и убитые среди военнослужащих других подразделений, но они ни в какое сравнение с потерями Хальса просто не идут.
В общем, нам нечем хвастаться. Понятное дело, что и нападающие понесли некоторые потери: на поле боя остались трупы боевиков, несколько разбитых пусковых установок ПТУР и пара искорёженных минометов. Вот и все успехи. Представляю себе, какая взбучка ожидает вскоре все мое руководство. И в этой ситуации, как ни странно, легче всех отделается Вершбоу. Формально на период выполнения специальной операции Лоренц являлся здесь главным действующим лицом. Есть, оказывается, и на этот счет особая директива. Так что подполковник в данной ситуации – лицо подчиненное. Поэтому большая часть ответственности с него спишется.
Строго говоря, операция до сих пор не закончена. Пока не собраны все обломки разбитых установок, не вывезены в безопасное место уцелевшие машины и не завершен поиск нападавших, «связист» еще держит в руках бразды правления. Не исключено, впрочем, что уже через несколько часов на аэродроме не приземлится вертолет, который привезет сюда какого-нибудь важного господина с большими звездами. И вот тогда Лоренца ожидаемо задвинут в сторону. Но пока этого не произошло, полковник в настоящий момент обладает всей полнотой власти и может устроить здоровенную бяку любому из присутствующих. Так что надо это помнить и соответствующим образом вести себя в разговоре.
Полковник грузно опускается за стол.
– Ну? – обводит он нас тяжелым взглядом. – У кого есть какие-нибудь соображения, джентльмены?
Все молчат. Никому неохота вылезать первым, так как есть высокий шанс на то, что именно этот несчастный и огребет полной мерой. Молчание затягивается, но внезапно его нарушает Феллон.
– Разрешите, сэр? – встает со своего места контрразведчик.
В принципе, его можно понять: у майора сейчас есть шанс хотя бы частично реабилитировать себя за все прошлые и нынешние промахи. Уж с кого с кого, а с начальника контрразведки спросят просто по максимуму.
– Слушаю вас, – Лоренц останавливает взгляд на выступающем.
– Нам удалось установить личность большинства нападавших.
– И кто же это такие?
– Цыгане, сэр! Им заплатили хорошие деньги за организацию нападения. Настолько хорошие, что с места сорвалось почти все взрослое мужское население.
Интересно, Феллон арифметикой увлекается или как? Не скажу математикой, ибо для подобных вычислений столь серьезная наука просто не нужна. А именно: нападение было совершено сразу на всей протяженности подготовленной нами трассы. Одновременно на все блокпосты. Плюс удар по порту. По самым скромным подсчетам, нападающие задействовали не менее тридцати минометов калибра от восьмидесяти миллиметров и более, пару десятков автоматических гранатометов и несколько установок управляемых противотанковых ракет. Не считая пулеметов и ручных гранатометов. То есть в нападении принимал участие полнокровный батальон с тяжелым вооружением. Я еще не совсем уверен, но вроде бы ходили слухи о том, что один из блокпостов был обстрелян также и из артиллерийских орудий. Суммарная же численность всего цыганского анклава, включая женщин, детей и стариков, не превышала трех тысяч человек. То есть Феллон пытается уверить нас, что каждый четвертый цыган является хорошо обученным солдатом, а их община располагает также серьезным запасом тяжелого вооружения и боеприпасов? Интересный ход… Насколько я в курсе, основной бизнес этого поселка заключался в торговле наркотиками. Ну, да, присутствовала там скупка-продажа краденного и «отжатого», да и прочие «традиционные» для цыган виды бизнеса. Но вот называть их хорошо обученной военной силой я бы все-таки не рискнул.
Оглядываюсь по сторонам. Странное дело, но на лицах окружающих я не вижу немедленной готовности опровергнуть слова майора. Я что, опять чего-то не знаю? Или все дело в том, что контрразведке и Лоренцу выгодно списать все неприятности последнего времени на абсолютно очевидных злодеев? Разумеется, никто из находящихся на базе не строит себе иллюзий относительно их «высокой» нравственности и душевной чистоты. Но списывать на цыган все свои промахи и неудачи… На мой взгляд, это чересчур!
– Вы абсолютно в этом уверены, майор? – переспрашивает «связист».
– Несколько убитых нападавших были опознаны, – пожимает плечами контрразведчик. – На них имеется соответствующее досье, и я готов предоставить эти материалы для ознакомления.
Ну, надо ж – удивил! Да здесь на каждого более-менее известного человека есть какое-нибудь досье! И в подавляющем большинстве случаев любой, даже самый непредвзятый, суд впаяет ему минимум два-три года тюремного заключения. Ну нет здесь кристально чистых людей! Не задерживаются они в Диком поле, им тут попросту делать нечего! Это же бандитская страна!
И тем не менее, похоже, что тут много кого устраивает выбор именно этого объекта в качестве козла отпущения, так сказать… Ну да, после того, как к ним будут применены самые строгие меры отмщения (иначе это назвать сложно) можно будет с «чистой совестью» отрапортовать руководству о том, что «виновные» обнаружены и их строго покарали. Ибо наверху тоже сидят люди понимающие, и тот факт, что виновниками столь катастрофического провала планов будут названы люди, по отношению к которым ни у кого не возникнет ни малейшего сожаления, устроит очень многих. Цыгане практически идеально подходят на эту роль. Я почти уверен, что в нападении принимали участие не только они, были там и боевики местных атаманов. Причём – в подавляющем большинстве. У цыган попросту нет такого вооружения, да оно им и не нужно. В какие-то вооруженные столкновения с кем бы то ни было они предпочитают не вступать, им вполне достаточно того, что к ним на территорию никто не лезет со своими законами и установлениями. Я вообще не помню ни одного случая, чтобы с ними возникали какие-либо осложнения. Никто из их анклава не пытается устанавливать свои порядки за пределами места проживания. Не мешают их бизнесу – и хорошо. Не требуют мзды свыше оговоренного – так и вообще прекрасно.
А вот атаманы со своими людьми – эти руку приложили несомненно! У них и оружие есть и мотивация – деньги! Но признать тот факт, что нас покусала наша же собака… тут очень много кому станет неуютно! Ведь тогда придется признаваться и в том, что вся наша возня с атаманами была попросту неэффективной и бесполезной – они так и остались теми, кем всегда и являлись. Разбойниками с большой дороги. А наличие или отсутствие у них формы, знаков различия и тому подобных атрибутов – ничего в принципе не меняет. Это не армия и никогда они ею не были. Служат ли они Панасу или подчиняются министру обороны Львовского правительства – все равно это банды, отличающиеся лишь численностью и вооружением. И нечего валять тут дурака, делая вид, что кто-то из них является нашим полноправным партнером. Ибо партнерство с преступниками не красит никого – и нас в том числе. Правильно, черт возьми, делают русские – ставят их всех подряд к стенке, не делая никакого различия. Не наш? Топай, милок, вон туда…