— Мой отец…. он сошел с ума.
Оставляю при себе комментарий, что там не с чего было. Вместо этого интересуюсь — как?
— Мне сказали, что Аморта наводила на него порчу, и когда она умерла, когда все это начало покидать его разум, он осознал все, что творил…
— И сошел с ума. Понятно. Что делать с ним будешь?
— Заберу в Андаго, найму сиделку.
Киваю. Иннис его не простила, это понятно. Но и… сейчас его уже наказала сама жизнь. Мстить овощу или бросать его в богадельне? Это могу сделать я. Иннис на это не способна.
К тому же… я ей этого не скажу. Но такие, как Сидон, все равно долго не живут. Так, с полгода, может, с год протянет — и отойдет в мучениях. Для него безумие — это не наказание, а милосердие.
— тебе не сказали про Моралесов?
— Сказали. И меня проверяли на порчу, на черную магию… я боялась. Все‑таки призыв…
— Ничего же не нашли, верно?
— Верно. А почему так?
— Считай, что я позаботился. Ты чиста, как стеклышко.
— А вот то, что я маг воздуха, они углядели. И вообще были очень любезны со мной.
— Еще бы им не быть. Тиррима — намного менее завидная добыча. А ты — графиня Андаго.
— Думаешь…
— Уверен. И тетушка Меди так думает. Так что тебе сказали о Моралесах?
— Что они… колдовали. Что там было серьезное сражение. Погибло более пятидесяти воинов Храма…
— Отличный результат!
— Алекс!
— А что ты от меня хочешь? Сочувствия Храму?
— Бессовестный! Так вот — и почти десяток служителей. Оказывается, Моралесы уже давно этим занимаются, их кто‑то прикрывал из местного Храма. Они очень извинялись…
— Угу. А если б ты не сбежала? Уроды!
Иннис согласно кивает.
— Храмовники, — подводит итог тетушка Меди. А я вдруг вспоминаю.
— Инни, а что с твоим братом?
На лицо девушки наползает тень.
— С этим… прижитком? Он был вместе с Амортой. Хорошая мать ведь берет своего сына с собой?
— Погиб?
— Не знаю. Храм сказал, что его судьба — теперь их забота.
Хмурюсь. А вот это плохо, очень плохо.
— А ведь он может претендовать на Андаго.
— Алекс, ты мне предлагаешь попросить их убить ребенка?
— Нет. Но тебя могут этим шантажировать.
— Пусть.
Ладно. Если что — я позабочусь. Ох…
— Мне просто надо выйти замуж и завести детей побыстрее.
И почему мне так тошно от этих слов?
* * *
Мы пока остаемся в столице. В Андаго ехать не рекомендуется, там куча храмовников чистит окрестности. Я искренне надеюсь, что у Тиданна хватило ума спрятаться. Но вообще‑то лабораторию Финна Андаго можно открыть только родственной кровью.
Нашли в лесу тело Лавинии со сломанной шеей. Линтор пригласил Иннис на опознание. Я для вида поругался, но девочке разрешил пойти. И даже сам ее сопровождал.
Да, Лавиния.
Красивая даже в смерти.
Иннис узнает ее сразу. И у Линтора появляется новый вопрос. Убийцу короля он нашел. Но кто убил ее? Вдруг этот кто‑то тоже виновен в смерти короля?
Тут уж я ничем ему помочь не могу. Не сдаваться же добровольно?
Тиррима еще пару раз забегает к нам. Уже без синяков, но по — прежнему с видом побитой ногами собаки. Кажется, ее муж теперь просто боится ее лупить. Парни объяснили очень доходчиво. Так что теперь он просто недоволен жизнью. Орет, бьет посуду, напивается время от времени… она отговаривается тем, что каждый должен нести свою ношу.
Что ж.
Поумнеет — сама разойдется. А до той поры… дурака учить — что мертвого лечить.
Я разговаривал еще несколько раз с Мартой.
У нее все в порядке.
Дарий уехал из моего дворца и спешно движется сюда. Моя супруга наслаждается беременностью — и обществом своего менестреля.
Моринары почти разобрались с заговорщиками, Томми собирает войска по провинциям. Скоро мне можно будет возвращаться домой. Уже очень скоро.
Но надо будет провести переговоры с Храмом. Меня же уже записали в невесть кого.
А еще…
Дария я прощать не собирался. Он подсунул мне свою сестру, он пришел на мою землю… сквитаемся? И я дождусь, пока он не вернется во дворец.
Еще меня раздражает молодой храмовник, который крутится вокруг Иннис. Приходит, приносит цветы, навещает…
Иннис тоже недовольна, но как его выгонишь? Он же не в дом приходит, а подстерегает словно бы случайно. На рынке, у колодца, у ограды, якобы проходя мимо… иногда хорошее воспитание — помеха.
Кончается это тем, что я сам подстерегаю его.
— поговорим как мужчина с мужчиной?
Храмовник оказывается не робкого десятка.
— Ты — кузен Иннис. Алекс де Бельент.
— А ты — храмовный холоп. Леонар.
Определенно, де Бельент звучит лучше. Леонар (имя я узнал от Иннис, еще не хватало с ним знакомиться) кривится.
— Я когда‑нибудь стану приближенным. Или даже доверенным.
— Помечтай. У тебя ни силы, ни денег, ни связей… хотя ты можешь это приобрести с помощью моей кузины. Но я против.
— Иннис мне просто нравится.
— Как кошелек с деньгами? Графиня Андаго? Кто б спорил. Оставь ее в покое. Ты ей не нужен.
— А может, наоборот? Нужен? С ее‑то родней?
Я настораживаюсь. Храмовник мило улыбается. Такой весь добрый, чистенький, просто лапочка… так и хочется оторвать!
— А что не так с ее родней? Если ее отец стал жертвой колдуньи…
— То кто может поручиться за ее невинность? А вот если она выйдет замуж за одного из слуг Храма…
— То остальные оставят ее в покое? Сукин сын!
Руки у меня действуют быстрее разума. Я резко прижимаю храмовника к стене, придавливаю ему горло локтем.
— Я тебя не убью. Здесь и сейчас. Но если еще раз увижу рядом с моей кузиной — пощады не жди. Я — дворянин.
— Даже дворянину не сойдет с рук…
— Я бы не был в этом так уверен… на твоем месте. — Добавляю в голос демонических ноток, шепчу ему почти на ухо. — Я ведь могу и не убить. Просто оскопить… чтобы тебя ничто от молитв не отвлекало. Я — могу.
— А я могу проверить тебя на черную магию.
И прежде, чем я успеваю хотя бы 'мяу' сказать — в меня летит заклинание.