Специально против таких, как я, придумали эту гадость. Против некромантов.
Защититься я не успеваю — и амулет храмовника вспыхивает темным. А его глаза — радостью.
— Ты! Ах ты…
Больше он ничего не успевает, потому что мои когти пробивают ему шею.
— Сдохни, мразь.
Я не хотел уезжать, видит небо. Судьба приняла решение за меня…
* * *
Я откладываю его до вечера. Наслаждаюсь своими последними минутами в Риолоне. Смехом Иннис, разговорами с тетушкой Меди… мне здесь не место. Я должен, обязан уйти. И пусть мне тошно и больно — что ж теперь. Это судьба.
Я полудемон и король. Я рожден для короны Раденора — и тянуть за собой в эту грязь Иннис?
Никогда!
Пусть будет счастлива, выйдет замуж, продолжит род Андаго… только подальше от меня, иначе я не сдержусь и попросту убью ее мужа!
Инни, Иней, девочка моя, счастье мое, душа моя, жизнь моя…
Больно…. так больно…
Н вечером я захожу в комнату Иннис.
— Малышка, нам надо поговорить.
Девушка смотрит на меня. Она такая красивая и счастливая, что сердце сжимается в груди. Но…
— Да, Алекс? Что‑то случилось? В Андаго?!
— Нет, там все в порядке.
Иннис переводи дух.
— Я так хочу домой, если бы ты знал! А там еще Тиданн… ты ведь поможешь мне с ним? И с поместьем на первых порах? Пожалуйста! И тетушку Меди возьмем с собой, нечего ей здесь делать!
На миг мне хочется согласиться с ней. Просто — уйти, умереть для всех друзей и знакомых, поселиться в Андаго, ухаживать за ней, быть рядом… на кой мне эта корона?
Что мне в ней?
И в то же время…
Иннис не может быть со мной — там. Эта грязь и гнусь не для нее.
Я не смогу быть с ней. Я хотел бы, я все бы отдал, но слишком сильна во мне кровь моей матери. И сейчас, глядя на Иннис, я отчетливо понимаю, что любовь — это половина меня. Но ведь и без второй половины я жить не смогу! Если сейчас я брошу Раденор… если…
Я не прощу себя.
Кровь королей убьет меня вернее, чем меч храмовника. Это ведь не просто алая жидкость. Это честь, долг, верность, обязанность… это мой груз навеки. Проклятый венец, мой венец…
Принцесса Мишель победила еще тогда, когда родила меня — первый раз. И сегодня — второй. Она отказалась от самой жизни ради своей страны, ради одной надежды. Сегодня ради того же ее сын отказывается от любви.
И кто знает — что больнее, умереть один раз — или десятки лет исполнять свой долг — и знать, что есть, есть другая жизнь. И смех Иннис, и синеватые блики в черных волосах…
— Отпусти меня?
Она сначала просто не понимает, я вижу это. Удивленно наклоняет голову, распахивает глаза… я с точностью до секунды вижу, как в них проявляется осознание.
— Алекс?!
И все в этом тоне. Обида, недоверие, боль…
Я опускаюсь на ковер у ее ног — и меняю обличье.
— Иней, я ведь не человек.
— Ты хочешь уйти?
— Иней…. ты забыла? Я демон.
— Ты — Алекс.
— Иней…
— Ты хочешь оставить меня? Так?
И я не могу солгать, глядя в эти глаза.
— Я должен.
Иннис сползает с кровати, опускается на колени рядом со мной.
— Но ты вернешься? Правда?
И я опять не могу лгать. Качаю головой.
— Иней… так будет лучше. Мне не место рядом с тобой. Я чудовище, демон, убийца…
— Мне не привыкать, я столько лет жила в одном доме с колдуньей.
И я отчетливо понимаю — я могу остаться. Рядом с ней. Она может полюбить меня. Может. Уже почти… если я сейчас уйду — ей будет больно. Очень больно. Но она забудет и простит.
Если же останусь…
Мы не простим друг друга — оба.
— Иней… отпусти меня. Пожалуйста. Сегодня я убил. Храмовника.
— Алекс!?
Она на миг вздрагивает. Я вытягиваю руки… выпускаю когти.
— Тот самый мальчик, который так трогательно ухаживал за тобой. Его скоро найдут. Я пробил ему горло. Вот этими когтями.
Иннис хватается за горло.
— Ты… ревновал?!
— Нет. Он просто узнал, кто я.
— Алекс!
— Я демон, Иннис. Был им — и останусь. Что бы ты со мной ни делала. И рано или поздно это выйдет наружу. Я могу даже причинить тебе вред.
— Я не верю в это.
— Поверь. И — отпусти.
Иннис долго смотрит на меня.
— Ты мог бы просто уйти.
— Я не могу. Ты призвала меня…
— Алекс, ты и сам понимаешь, что это отговорки.
Я молчу. Мне нечего больше сказать, кроме одного.
— Иннис… ты Андаго. Но и у меня есть дом. И я обязан быть там.
— Я не смогу пойти с тобой?
— Нет.
— Тогда иди. Я отпускаю тебя. Но возвращайся, пожалуйста, возвращайся!
Я качаю головой.
— Инни, я не вернусь. Пойми это. Сейчас мы расстаемся навсегда.
— Алекс!
Почти стон. Ненавижу себя. Ненавижу…
Иннис осторожно берет мое лицо в ладони. Губы касаются моих губ — и я замираю. Даже Карли… с ней было больше страсти. С Иннис — нежности. Как же мне хочется прижать ее к себе — и никогда не отпускать. Никому не отдать… моя, она только моя, вы слышите!?
И на миг я позволяю себе в это поверить.
Мои руки смыкаются на ее плечах — и я целую ее. Целую, позабыв, что я полудемон, не думая ни о чем — и только чувствуя на языке привкус крови — резко отстраняюсь.
Я же…
У меня же клыки. И Иннис…
— Прости меня. И забудь. Прошу тебя.
И выбегаю за дверь.
Уйти отсюда, уйти как можно дальше и быстрее, забыть, ничего не чувствовать, не думать, не жить…
Заберите у меня эти минуты! Вы, мудрые и всесильные почему вы допускаете это?! Зачем вы мучаете нас?!
Я не хочу так!!!
Прихожу в себя я только за городской стеной. Падаю в траву лицом, вжимаюсь в нее, кусаю зубами горьковатые стебли, уже не сдерживая слез. Мужчины не плачут, они мстят, это верно.
Но кому можно отомстить здесь и сейчас? Тому сопляку, которого я убил?
Храму?
О да. Они жестоко поплатятся за все. Это дело не на одну мою жизнь, но видит небо, мои потомки его продолжат. И рано или поздно мы отберем у Храма то, что они ценят более всего на свете. Не веру, нет. Не прихожан — последних разве что как источник благоденствия.