Повествование начинается в самой неразвитой части Речи Посполитой, в диких землях юго-востока, через которые протекают великие реки Днепр и Днестр и за которыми простираются бесконечные степи, вплоть до Крыма, находившегося под властью татарских ханов.
Последние признаки оседлой жизни к югу по Днепру обрывались вскоре за Чигирином, а по Днестру – сразу за Уманью; далее же – до самых до лиманов и до моря – только степь, как бы двумя реками окаймленная. В днепровской излучине, на Низовье, кипела еще за порогами казацкая жизнь, но в самом Поле никто не жил, разве что по берегам, точно острова среди моря, кое-где попадались «паланки». Земля, хоть и пустовавшая, принадлежала de nomine Речи Посполитой, и Речь Посполитая позволяла на ней татарам пасти скот, но коль скоро этому противились казаки, пастбища то и дело превращались в поле брани.
Романы Сенкевича изображают реальную историю Польши в виде яркого мифа. Американский романист Джеймс Миченер писал во введении к англоязычному изданию Сенкевича (Hippocrene Books, 1991): «Трилогия Сенкевича входит в число романов, не только описывающих, но и определяющих душу и характер народа, который они изображают». Поляки, верные католики, борются за выживание с враждебным миром, кишащим жестокими врагами. Для истории ХХ века важно, что одна часть народа почти отсутствует в книгах Сенкевича, – это говорящие на идише евреи.
Юго-восточная граница Литвы долгое время проходила там, где кончалась цивилизованная Европа и начинался дикий Восток. Небольшое еврейское население, говорившее главным образом по-славянски, столетиями проживало здесь в мире и относительной безопасности, потому что это была восточная дорога, по которой евреи пришли в Европу раньше первых христианских миссионеров, что признавал даже Мартин Лютер. После объединения 1569 года, превратившего Польшу и Литву в единую конфедерацию, и аннексии Польшей земель «у приграничной области», по-старославянски ѹкраина, Украина, неразвитые территории стали открытыми для беспощадной польской колонизации, заселялись польскими магнатами, страдавшими от инфляционной экономической волны и готовыми получить новые земли и новых крепостных, чтобы возместить свои потери. Решающей для такого предприятия оказалась помощь со стороны нового поколения говоривших на идише пионеров, которые, как малая знать, находили свои прежние дома слишком переполненными, свою жизнь слишком ограниченной – частично из-за строгого раввинского контроля – и мечтали о новых широких горизонтах и новых возможностях. Вновь прибывшие и прежние жители смешивались и умножались, породив одну из самых процветающих идишских общин, сдвинув центр тяжести еврейского населения Польши на восток.
Евреи были ключевым фактором развития Украины. Управление экономикой, по большей части аграрной, администрация на землях знати, организация экспорта и импорта, шахты и карьеры, мельницы, производство и продажа алкоголя находились полностью или в основном в руках говорящей на идише общины, обеспечивавшей свой контроль тем, что субконтракты заключались только с родственниками и единоверцами. Польское слово arenda, означающее сдачу в наем за фиксированную сумму все имение вместе с землей, деревнями, их продукцией и крепостными, быстро вошло как в идиш, так и в иврит. Польский король постановил:
Мы всегда будем стремиться увеличивать доход от наших городов и замков, а через конкуренцию евреев стоимость нашей аренды всегда возрастала.
Тогда же князь Петр Забржеский сдавал все свои владения в районе Кржеминца (ныне Кременец) – города, где позднее родится скрипач Исаак Стерн, —
…Включая старый и новый город Кржеминец, Новый Збараж и Колсец со всеми поселениями, принадлежащими к этим имениям, вместе с благородными боярами, горожанами и крепостными крестьянами этих городов и деревень <…> все их долги, обязательства и привилегии с арендами, тавернами, сборами, прудами, мельницами и их доходами, с различными десятинами, уплачиваемыми боярами, горожанами и крепостными этих земель, вместе со всеми их доходами господину Миколаю Врансовичу и Эфраиму, еврею из Меджибожа, за плату 9000 злотых польскими деньгами сроком на три года [192] .
Арендатор был еще и судьей, исполнителем закона; он же приводил в исполнение наказания, то есть обладал властью над жизнью и смертью.
Эта полная еврейская власть над дикой и бесконтрольной украинской экономикой, как следовало ожидать, явилась источником суровой эксплуатации, злоупотреблений и монополии. Евреи старались крепко держать в своих руках сбор пошлин и налогов. Сохранившиеся налоговые документы за 1580 год написаны на смеси идиша и иврита. Историк Симон Дубнов цитирует резолюцию, принятую еврейским Литовским советом (Ваад мединас Лита), управлявшим еврейским сословием:
Мы явственно видим великую опасность от перехода операций с налогами в руки гоев, ибо сохранение пошлин в руках евреев есть стержень, вокруг которого все вращается, потому что так евреи могут поддерживать власть [193] .
Однако это был не только непотизм, но и признание идишского опыта и знаний в управлении и администрации, что привело к доминированию евреев. Там, где евреям не был дозволен откуп налогов, в них нуждались как в молчаливых, невидимых, но исполнительных партнерах номинальных откупщиков-христиан, что предвосхищало бесчестную практику первых лет нацизма.
Этот союз между беспощадными польскими дворянами и необеспеченными еврейскими приграничными жителями оказался опасным и разрушительным. Евреи оказались в положении, к которому их не подготовили ни их опыт, ни религиозный закон. Они получили власть над другим народом с иными социальным устройством, культурой и верой, над народом, который магнаты, хозяева евреев, считали низшей расой и готовым объектом бездушной эксплуатации. Трагично, что, стряхнув сдерживающее влияние Запада и многократные предупреждения раввинов столичного Кракова, Познани и Люблина, многочисленные идишские бизнесмены стали смотреть на крестьян с таким же презрением.
Гийом ле Вассёр де Боплан, французский военный картограф и инженер, поступивший на службу к польскому королю, был шокирован тем, что он увидел при первом посещении этой земли в 1650-е годы:
Крестьяне ужасно бедны, они обязаны три дня в неделю работать своими руками с использованием собственных лошадей на службе у господина и платить ему оброк соответственно размеру земли, которую они содержат, откармливать каплунов, кур, гусят и цыплят и сдавать ими оброк на Пасху, Пятидесятницу и Рождество, перевозить лес своего господина и выполнять тысячу других работ, которые, казалось бы, не должны выполнять. <…> Их хозяева имеют абсолютную власть не только над ними и их имуществом, но и над их жизнью, настолько велика власть польских дворян (которые живут, как в раю, а бедные крестьяне – как будто они находятся в чистилище), так что если эти несчастные попадают в руки жестоких господ, они оказываются в положении более плачевном, чем преступники, оказавшиеся на галерах [194] .