Прежде я эту ограду как-то не замечал.
– Ты бы хоть раз в жизни возжелал чего-нибудь хорошего, сэр Вершитель, – лукаво сказал Мелифаро, когда мы уже приготовились ступить под арку ворот. – Например, попасть в уютную спаленку. Сегодня можно без девочек, чтобы не отвлекали от сновидений. Ну, дяденька, ну пожалуйста, что тебе стоит!
Я изумленно посмотрел на него. Парень явно издевался, но его насмешки пришлись как нельзя более кстати. Удивительное дело – с тех пор как за нами захлопнулась дверь, ведущая в Лабиринт Мёнина, я почему-то ни разу не вспомнил о своем могуществе. Как отрезало.
Поэтому когда мы пересекали границу, отделяющую один коридор лабиринта от другого, все мои помыслы были сконцентрированы на одном-единственном желании: получить в свое распоряжение отдельную спальню.
Когда я обнаружил, что мы оказались в купе движущегося поезда, освещенном тусклым голубоватым светом ночника, я обессиленно опустился на одну из полок, закрыл лицо руками и рассмеялся.
Мое желание было исполнено, но в минимальном объеме. Это походило на тщательно продуманное издевательство – дескать, особо не раскатывай губу, сэр Вершитель. Захотел спать – что ж, ладно, так и быть, получи место в купейном вагоне. И благодари, что не в общем.
Мелифаро встревоженно прикоснулся к моему плечу. Мало того что я истерику устроил, его еще и обстановка, надо понимать, обескураживала. В Соединенном Королевстве нет транспортных средств, хоть немного похожих на поезда, и бедняга совершенно не понимал, куда мы попали.
Я почувствовал себя ответственным за его душевный покой – если уж мы оказались на территории, которую я с горем пополам мог считать знакомой.
– Я смеюсь не потому, что… а просто потому, что мне смешно!
Мое выступление нельзя было считать вершиной ораторского искусства, зато мне удалось худо-бедно справиться с приступом веселья.
– Мы находимся в очень забавном месте, я правильно понял? – сухо уточнил Мелифаро.
– Можно сказать и так. Это поезд. Нам еще повезло, похоже, мы на халяву попали в вагон первого класса.
– Спасибо за исчерпывающее объяснение, – ядовито огрызнулся мой спутник.
– Там, где я родился, поезд – это традиционное средство передвижения на большие расстояния. Представь себе много маленьких длинных одноэтажных домиков, разделенных на крошечные комнаты. И все эти домики едут в заранее выбранном направлении. Понятно?
– Звучит как бред собачий, но в общем понятно, – не столько ехидно, сколько растерянно согласился он.
– Ну, хвала Магистрам, хоть что-то тебе понятно, – вздохнул я. – Мое желание, можно сказать, исполнилось. Мы с тобой хотели получить в свое распоряжение спальню? Вот и получили. Собственно говоря, я не знаю, чем еще здесь можно заниматься, кроме как спать. Разве что пьянствовать или читать, но ни выпивки, ни книг у нас с собой все равно нет.
– В таком тесном помещении я не оказывался с тех пор, как старшие братья заперли меня в платяном шкафу, – пожаловался Мелифаро. – Хотя в шкафу все же было немного просторнее. Мне здесь неуютно.
Я сочувственно покивал. У человека, чья жизнь прошла в Ехо, где самая скромная холостяцкая спальня напоминает скорее спортзал, чем обычное жилое помещение, в купе пассажирского поезда вполне мог начаться тяжелый приступ клаустрофобии. Оставалось уповать на железные нервы сэра Мелифаро. И еще на его зверскую усталость.
– А ты просто ложись, закрывай глаза и спи, – посоветовал я. – С закрытыми глазами все равно где находиться – в маленькой комнате или в большой.
– Ну не скажи, – серьезно возразил он. – Я могу зажмуриться хоть дюжину раз кряду, но все равно буду чувствовать, как давит на меня этот грешный низкий потолок. И чем ты собираешься здесь дышать?
– Можно открыть окно, – я пожал плечами. – Не знаю, какая погода там снаружи, но с закрытым окном ты, пожалуй, действительно не уснешь. Я-то человек привычный.
Мелифаро слегка оживился, деловито осмотрел окно, немного повозился с защелкой, и я стал свидетелем одной из величайших побед человеческого разума: толстое стекло послушно уползло вниз, а мой друг чуть ли не по пояс высунулся наружу.
– Там ветер! – восхищенно сообщил он. – Слушай, Макс, мы так быстро едем! Хотел бы я знать куда?
– Вот уж это точно не имеет никакого значения, – усмехнулся я. – Стоит нам открыть дверь…
– Кстати, меня это радует, – проворчал он. – Впрочем, сначала попробуем поспать, благо есть куда прилечь и никто не мешает. Правда, я наверняка свалюсь с этого узкого ложа, но в нашем положении следует благодарить даже за такую малость, да?
– Боюсь, что так, – согласился я.
В ту же секунду в нашу дверь довольно бесцеремонно постучали. Мелифаро сжался в комок, как тигр перед прыжком, мои пальцы сами собой сложились в угрожающую щепоть, но хриплый женский голос, донесшийся из коридора, заставил меня снова подавиться нервным смешком.
– Мальчики, вы будете брать постель?
– Спасибо, не нужно, – ответил я.
Проводница (а это наверняка была она) мутно выругалась, но, хвала Магистрам, ушла, я слышал, как удаляются ее тяжелые шаги.
– Что это было? – тревожно спросил Мелифаро.
– Не обращай внимания, – отмахнулся я. – Это был сервис. Не бери в голову, мы с тобой находимся в совершенно безопасном месте – если, конечно, этот пирожок без сюрприза.
– Ну, если ты так говоришь…
Он огляделся, безнадежно махнул рукой, еще раз высунулся в окно («Перед смертью не надышишься», – ехидно подумал я, но озвучивать не стал) и наконец кое-как устроился на полке. Выражение лица у него при этом было неописуемое. Если бы сэр Мелифаро был моим заклятым врагом, в этот момент я бы счел себя отмщенным. А так – пришлось преисполниться сочувствием.
Впрочем, через минуту он уже спал – в отличие от меня. Я-то, дурак, дал себе задание хорошенько поразмыслить над метаморфозами «старой Герды» и вообще как следует обдумать наше положение.
Нет ничего хуже, чем поставить перед собой подобную цель. Она парализует разум, как невинная просьба «расскажи что-нибудь интересное» способна оборвать почти всякий монолог.
Через несколько минут я понял, что ничего путного в мою голову сегодня уже не придет, благоразумно махнул на все рукой и принялся устраиваться на ночлег. В отличие от Мелифаро, я – крупный специалист по спанью в поездах. Скажу больше, в поезде я обычно спал даже лучше, чем в собственной кровати.
Отсутствие постельного белья меня ни капельки не смущало. Когда-то я был настоящим аскетом: подушки, по моему глубокому убеждению, нужны для того, чтобы класть их под ноги, а шерстяное одеяло само по себе – отличная штука, и надо быть на редкость избалованным существом, чтобы всерьез сетовать на отсутствие пододеяльника.
Под моими опустившимися веками тут же началась настоящая метель, только вместо снежных хлопьев передо мною кружили женские лица.