Поезд тем временем ехал дальше, но пейзаж не менялся. Вяло колышущийся океан тел был повсюду – по крайней мере, обозримое пространство не предлагало взгляду успокоиться каким-нибудь иным зрелищем. Мелифаро нервничал. Умоляюще косился на меня, словно ждал, что я сейчас выдам пару-тройку подходящих объяснений, после которых все как-то само собой уладится.
– Что бы это могло означать, Макс? – наконец спросил он. – Ты хоть что-нибудь понимаешь?
– Конечно нет, – я пожал плечами и снова поглядел в окно.
Мне наконец удалось сформулировать, что именно нас так напугало: в этом скоплении человеческих тел было нечто противоестественное. В таком количестве они уже не были людьми. По крайней мере, именно об этом панически вопило мое растревоженное подсознание. Сознание едва сдерживало страстное желание заорать дуэтом.
– Я не раз говорил, что единственный существенный недостаток людей – это их количество, – проворчал я. – Но, признаться, никогда не рассчитывал получить столь неаппетитное подтверждение своей правоты. Мне не по себе от этого зрелища, если честно.
– Мне тоже, – горячо закивал Мелифаро. – Ты извини, что я тебя разбудил. Просто нервы не выдержали.
– У меня бы тоже, пожалуй, не выдержали, – честно признался я. – Но на самом деле ничего страшного. Они же не пытаются перевернуть поезд. Сидят себе и сидят. Наверное, мы попали в очень перенаселенный мир, только и всего.
– Наверное, – вздохнул Мелифаро. – Ну что, будем отсюда сматываться?
– Пожалуй, – кивнул я. – Но сначала надо бы немного исправить настроение.
– Я, собственно, именно с этой целью и предлагаю тебе делать ноги. Глядишь, повезет, попадем в какое-нибудь забавное местечко вроде вчерашней ярмарки, настроение само собой исправится.
– Нет. Надо, чтобы сначала оно исправилось, а уже потом можно совать нос в очередное пекло, – вздохнул я.
– Не понимаю я тебя, – раздраженно буркнул Мелифаро. – Это что, очередной заскок?
– Внеочередной, – ухмыльнулся я. – У меня есть теория…
– Плохо дело, – саркастически заметил мой друг. – Только твоих теорий мне сейчас не хватало. И без них тошно.
– Не ной, – строго сказал я. – Тошно ему, понимаете ли. Всем тошно.
– Особенно этим ребятам там, за окном, – подхватил Мелифаро. – Слушай, Макс, если уж ты решил отяготить свой беспомощный разум напряженным мыслительным процессом, скажи мне, будь так добр: у тебя, случайно, нет теории касательно того, как заказывать музыку в этом поганом местечке? Если уж мы обречены на вечные скитания по Лабиринту Мёнина, я бы предпочел почаще попадать к красивым покладистым девушкам. Надеюсь, ты не против?
– С какой стати я должен быть против? Я же не эльф, – фыркнул я. – Кстати, ты будешь смеяться, но моя теория касается именно…
– Погоди-ка, – перебил меня Мелифаро. – Кажется, мы подъезжаем.
– Куда? – встревожился я.
– Куда надо, туда и подъезжаем, – отрезал он. – Так что давай делать ноги. Потом изложишь свою теорию, ладно?
– Сделать ноги всегда успеем, дай посмотреть, что это за место такое, – попросил я. – Обидно, если в памяти не останется ничего кроме этих… существ.
Пейзаж за окном наконец-то переменился. Безумная голая толпа осталась где-то далеко, я едва мог различить ее смутные очертания. Впрочем, вскоре они окончательно скрылись за очередным поворотом.
Поезд подъезжал к большому городу. Высотные здания пригорода напоминали пирамиды, возведенные нерешительным зодчим: основания чуть у́же, чем требует классический образец, вершины слегка усечены, на радость любителям пентхаусов. Ближе к центру дома становились все ниже; мне понравились причудливые сады на крышах и мелкие белые цветы, нежным снегом припорошившие тротуары.
Поезд замедлил ход, нырнул в темноту тоннеля. Не успели мы опомниться, а за окном уже медленно плыл пустой перрон. Еще через минуту поезд остановился, жалобно скрежеща. В дверь нашего купе отчаянно загрохотали кулаками, а из вагонов тем временем начали выходить люди с чемоданами, все как один белокурые и краснокожие – это был сочный кадмиево-алый оттенок.
– С этим миром все ясно, – угрюмо резюмировал я. – Небось красненькие – господствующая раса. Живут в этом красивом городе и наслаждаются всеми благами своей уютной цивилизации. А те ребята в степи – какие-нибудь местные «недочеловеки». Не удивлюсь, если их тут едят – неужто столько биомассы да коту под хвост? Не верю. Господи, как же это все скучно!
– Да, невесело, – мрачно согласился Мелифаро. – И мне кажется, что ты бредишь. Но это не имеет значения, правда?
– Ни малейшего, – подтвердил я.
– Вставайте, выходите, приехали! – проводница вопила так, что архангел Гавриил вполне мог бы уступить ей привилегию поднимать мертвых из могил накануне Страшного Суда и не морочиться со своей легендарной трубой.
– Пошли, Макс, – к воплям встревоженной тетки присоединился зануда Мелифаро. – Не такое уж великое удовольствие сидеть в этой конуре, чтобы держать оборону против разгневанной женщины!
Мы взялись за руки, он решительно распахнул дверь купе, мелькнули испуганные глаза и брезгливо скривившийся рот краснокожей щекастой блондинки, но мы не стали задерживаться на пороге, чтобы выяснить причины ее недовольства, а шагнули вперед и… чуть не захлебнулись ледяной влагой.
Однажды давным-давно, много-много жизней назад, мы с друзьями почти целый месяц прожили в палатке на берегу моря. Одной из наших любимых идиотских шуток было аккуратно отнести спящего к морю (алкоголь и свежий воздух способствовали мертвецкому сну) и зашвырнуть беднягу в воду, как можно дальше от берега. Мне тоже несколько раз доставалось, так что могу свидетельствовать: эффект неописуем, особенно на рассвете, когда сон крепок, а вода холодна.
Сейчас с нами произошло нечто в таком роде. Полусонные, размякшие после отдыха в тесном, жарко натопленном купе, изрядно вспотевшие, мы угодили в воду, температура которой вряд ли превышала пятнадцать градусов по Цельсию. Для короткого купания в очень жаркий день это еще худо-бедно могло бы сойти, но для затяжной утренней ванны – совершенно неприемлемо.
Хуже всего было, что вода окружала нас со всех сторон, и никакого намека на твердое дно под ногами не предвиделось.
– Грешные Магистры, опять мы влипли, – тоскливо сказал Мелифаро после того, как нам удалось восстановить дыхание и немного привыкнуть к температуре воды – насколько к ней вообще можно было привыкнуть.
– Скорее уж «вмокли», – буркнул я. – А признайся, дружище, ты ведь хотел умыться? Плеснуть в лицо прохладной водой, чтобы прогнать сонную одурь?
– Издеваешься, да? – мрачно спросил он. – Скотина ты все-таки, Макс. Редкостная.
– Не издеваюсь, а ищу подтверждение своей теории, – терпеливо объяснил я. – Я, кстати, тоже хотел умыться. Не могу сказать, что все утро упорно мечтал об умывании, но где-то на заднем плане все время крутилась такая потребность. Чего хотели, то и получили.