Восхитительно бессонная ночь на окне. Пачка сигарет, кружка чая и платок, мокрый насквозь от слез. Я столько не плакала уже давно. Перестало помогать волшебное словосочетание «Все, что не убьет, сделает сильнее». Меня размазали по полу так, как никому никогда не удавалось прежде. Причем легко и двумя словами. От вчерашнего сигаретного ожога не осталось даже следа – удивительно, был довольно приличный кружок. Я совершенно ничего не хочу, у меня пропал интерес к жизни. Я вокруг абсолютно ничего не вижу и не замечаю. Меня вообще больше нет.
Я написала это утром, когда сон уже совсем было сморил. Но ощущение от фразы Алекса не давало мне покоя. Как, ну как он понял, что я изо всех сил пытаюсь обыграть его в нашем противостоянии? Ну не может один человек настолько влезть в голову другому – так не бывает.
Завтракать я не вышла – боялась встретиться с ним. Марго пару раз зашла ко мне, но я притворилась спящей – даже с ней не хотела разговаривать. Да и зачем – насколько я видела, Марго совершенно счастлива, и мне очень не хотелось омрачать ее счастье.
Родилась мысль куда-нибудь уехать – чтобы не мешать им. Я с радостью покинула бы этот дом, но ни нормальных денег, ни вида на жительство у меня не было. Те, что я получила за книгу, таяли, да и не та это сумма. Мне становилось все тяжелее, я чувствовала себя лишней.
В довершение всего Алекс сделался совершенно невыносимым. Мне не было прохода, он преследовал меня повсюду и однажды зажал в коридоре, придавил всем телом к стене и начал целовать. Я изо всех сил упиралась руками в его грудь, пытаясь освободиться, но не мне было тягаться со здоровым, крепким мужиком.
– Убери руки, Мэ-ри, и все станет проще, – прошептал он мне на ухо, и я почувствовала, что сейчас действительно перестану сопротивляться – и будь как будет.
И только то, что я вдруг увидела в конце коридора замершую от ужаса Марго, придало мне решимости – я резко подняла колено вверх, и Алекс от неожиданности отскочил:
– Ты что?
– Ничего! Не приближайся ко мне!
Я почти бегом направилась вслед за Марго в ее комнату, заперла на ключ дверь и рухнула на колени перед подругой, успевшей сесть на кровать:
– Марго... зачем он, Марго? Ведь это не я! Я не хотела!
– Я знаю, Мэри. – Марго казалась абсолютно спокойной и даже равнодушной, меня это удивило: я бы на ее месте не сидела и не выслушивала мои излияния. – Поверь, не произошло ничего ужасного. Ничего, за что ты могла бы себя уничтожать.
– Это... это неправильно, Марго... ведь я же просила его не делать этого!
– Ш-ш-ш... не плачь. Он всегда делает только то, что считает нужным и чего сам хочет. На желания или нежелания остальных Алексу плевать.
Я не понимала – ну, откуда в ней вот эта флегматичность?! Если бы мой мужчина вел себя подобным образом, я бы нашла, как бороться. Уж соперницу бы устранила – точно. А Марго... не понимаю...
Я обняла ее и затихла.
– Не осуждай меня, Мэри, – вдруг попросила Марго, прижимаясь щекой к моей макушке. – Ты многого не знаешь...
Как же я устала слышать от нее эту фразу, как устала «многого не знать»!
– Так расскажи мне – чтобы я знала.
Марго помолчала пару минут, а потом снова вернулась к истории с подвалом. Все это я уже слышала, ничего нового. Если только не считать, что знакомство их случилось задолго до ее совершеннолетия. Это меня просто убило – я никогда не думала, что он может быть таким циничным. Но странное дело – даже это не вызвало у меня отвращения...
Тайны, секреты, мистика... Алекс с его безумным взглядом, Марго – с ее вселенским всепрощением... Я начинаю сходить с ума.
В кармане брякнул телефон. Неужели Стас объявился? Забавно – что он говорить будет...
– Алло.
– По-русски говорить не разучилась? – ударил мне в ухо голос Кости. – Здравствуй, любимая жена. Или ты теперь – мадам Кавалье? Думала убежать, сучка? Не выйдет. Швейцария небольшая, да и Цюрих – не Москва.
Гудки, гудки... Я опустила телефон на постель и зажала рот руками, чтобы не кричать во весь голос, хотя очень хотелось...
Марго вопросительно уставилась мне в глаза, и я смогла выдавить только одно слово:
– Костя...
Марго ахнула и выбежала из комнаты, а я упала на ее кровать и разрыдалась. Ну как он вычислил, где я? Кто мог ему сказать, когда никто не знал? Марго здесь, да и вряд ли бы она... хотя...
За эту мысль мне в последствии было очень стыдно, но в тот момент я вдруг подумала: а не могла ли Марго таким способом устранить меня с дороги? А что? Костя звонил ей, она вполне могла сохранить номер на московской сим-карте. И повод тоже представился – взять хотя бы сегодняшний поцелуй. Может быть, она просто мне не показывает, а сама в душе бешено ревнует. Я бы ревновала на ее месте. Не знаю, отчаялась бы на такой поступок, но ревновала бы. Да, могла Марго... Устранить меня руками моего мужа – и все, она не виновата. С другой стороны – она настолько привязана ко мне, так заботится и так близко к сердцу принимает мои проблемы, что подозревать ее просто непорядочно.
Я села и вытерла слезы, начав трезво оценивать ситуацию. Нет, при всем желании Марго не могла сделать это – она не такой человек. Я слишком хорошо ее знаю... Нет, только не Марго...
Дверь распахнулась от удара ладонью, и вошел Алекс. Не тратя времени и сил на прелюдии, он поднял меня на ноги и отрывисто бросил:
– С этого дня не сметь никуда выходить. Дай сюда телефон. Никаких звонков, никакого подоконника и открытого окна. Я не шучу. Увижу – накажу.
Когда, кому я позволила бы говорить со мной в таком тоне? Только ему... Потому что я чувствовала – он меня не отдаст никакому Косте, он не зря меня сюда привез, а потому сейчас все сделает, чтобы со мной ничего не случилось. Я подняла глаза и прошептала:
– Как скажете, хозяин... – и вроде бы хотелось с иронией, как тогда, после пощечины, но не вышло...
Он удовлетворенно улыбнулся и пообещал:
– Если не буду занят, в выходной свожу вас на Женевское озеро – там очень хорошо.
Он ушел, а я перебралась в свою комнату и легла под одеяло. Меня трясло. Звонок Кости, подозрения в адрес Марго, категоричный тон Алекса... слишком много для одного дня.
Слишком много.
...Я совсем перестала выходить, сидела под замком в своей комнате и целыми днями писала какие-то обрывочные заметки в блокноте. Марго старалась понять, что со мной происходит, но я, к сожалению, и сама этого не знала. Возможно, просто нездоровилось. По утрам я бежала в ванную и выворачивалась наизнанку, и только на исходе третьей недели затворничества до меня дошло – да ведь я ж беременна. Открытие испугало так, что сразу все остальное ушло на второй план – Марго со своей вновь вспыхнувшей любовью, Алекс с его полунамеками и пристальными взглядами... Даже возникший вновь Костя.