– Где ты был? Что за чертовщина? – спросил Дронов.
– Здесь и был, – спокойно ответил Сергей вполне серьезным тоном. – А вас где носило? Что вы забыли на лестнице?
Все переглянулись.
– Ты прятался? – догадалась Маша. – Ты нашел то самое звено?
– Нашел. Идите в кухню и через пять минут начинайте меня искать.
– Серега, – ухмыльнулся Пузырек, – тебе сколько лет?
– Да я уж и не знаю… Но только мне страсть как хочется поиграть с вами в прятки.
Все ушли на кухню, а Сергей спрятался. И друзья снова его искали везде, где только можно было, но так и не нашли.
– Серый, сдаемся, только выходи… – крикнул наконец, обращаясь к стенам, Никитка, не в силах понять, где прячется его друг.
– Машка, о каком таком звене он говорил? – спросил Дронов. – Что вы здесь темните?
– У него ото всех секреты. Это – его фишка, – ответила Маша, которой и самой не терпелось поскорее узнать, где же прячется Горностаев.
Он появился неожиданно. Словно вышел из стены. А ведь они простукали все стены в поисках скрытой ниши.
– Ладно, идемте…
Сергей подвел их к шкафу. Тому самому, на полке которого Маша сначала увидела голову Валерии, а потом Конобеева. Открыл все створки.
– Фокус-покус! – С этими словами он толкнул перед собой стенку шкафа того отделения, где должна была висеть верхняя одежда, и она уплыла куда-то в сторону. – Только ведите себя тихо. И еще… слабонервных и детей прошу покинуть помещение.
И он через шкаф прошел в большую комнату.
Размером она была примерно такая же, как и та, откуда ребята пришли. Некто превратил ее в мастерскую, где на полках стояли… отрубленные человеческие головы.
Но никто из ребят не закричал. Они во все глаза рассматривали «экспонаты». Некоторые головы – ну совсем как живые! – были насажены на манекены и выглядели потрясающе.
– Машка! Да это же ты! – вскрикнул Никита, увидев сидящую в кресле «сестру». Даже волосы были подобраны тон в тон.
– Теперь вы поняли, о каком музее шла речь? О музее восковых фигур. Роман делал слепки понравившихся ему «натур» сначала при помощи гипса, который он выдавал за питательную или увлажняющую маску, я не разбираюсь в этом… А потом, когда маска подсыхала, он отливал из воска форму головы при помощи все тех же манекенов. Вероятно, он прекрасный художник, раз сумел так точно нарисовать глаза, губы… Прибавьте парики – и копия человека готова!
Сергей был горд, что разгадал головоломку с тайной дверью между квартирами. И именно шкаф, где Маша обнаружила первую восковую голову, оказался ключом к разгадке.
Дронов чуть не свернул себе шею, разглядывая сидящих на стульях или стоящих, как в магазине готового платья, восковых «людей». Хотя вообще-то из воска были отлиты лишь головы, остальное «тело» – скорее всего бывшие в употреблении манекены, которые Роману Тихомирову удалось каким-то образом раздобыть.
– Знаешь, Серый, мне кажется, я понял, зачем Роману надо было показать Григорию Иванову фотографии его жены. Смотри, вот она, сидит рядом с Конобеевым, почти как на фотографии, видишь?
И хотя зрелище было жутковатым, даже Маша приблизилась к копиям знакомых ей людей, чтобы убедиться в том, что это – куклы.
– Ну и зачем же?
– Ему был нужен спонсор для того, чтобы создать свой музей. Сестра его, Людмила Николаевна, даже пошла на то, чтобы лишиться трех квартир, куда были вложены ее деньги, чтобы, обменяв их на первый этаж, превратить в помещение музея. Оставалось найти человека, который заинтересовался бы проектом и вложил в него основные средства.
– Постой! – перебила его Маша. – Но ведь квартиры стоят очень дорого. Не проще ли было бы не искать спонсоров, а продать недвижимость и деньги потратить на музей, чтобы ни перед кем не кланяться? Ему были нужны деньги на воск? Но ведь это же смешно! Воск – самое дешевое из проекта!
– Машенька, – Сергей ласково потрепал ее по плечу, – дело не в воске, а в том, чем именно будет заниматься Роман. Ведь все, что мы видим здесь, – лишь образцы, а в музее будут стоять точные копии государственных мужей, знаменитостей. Понимаешь? Музей будет выезжать, а все это стоит денег… Нужен хозяин, организатор. Творческая личность не должна заниматься такими вещами… Администраторские заботы ее убивают. Но Людмила Николаевна, очевидно, видит себя лишь в роли медика, Борис вообще уехал. Вот и получается, что талантливому человеку Роману Тихомирову и помочь-то некому!
– Все. Поняла. Так что ты хотел сказать, Дрон? – спросила Маша. – Зачем он показал фотографии Иванову?
– Уверен, что наряду с фотографиями Валерии были и другие. Роман фотографировал своих восковых кукол для того, чтобы показать их потенциальному спонсору и удивить его схожестью с оригиналами. Показал, очевидно, и те, на которых кукла, изображающая Валерию, находилась, вот как здесь, рядом с куклой-Конобеевым.
– А Иванов оказался ревнивым мужем и чуть не убил свою жену, как Отелло Дездемону? – догадалась Маша.
– Вот именно.
– Думаю, он не сам лично отдал ему эти фотографии, – предположила Маша. – Ведь тогда бы Иванов понял, что видит перед собой экспонаты. Роман скорее всего оставил конверт со снимками у секретаря, чтобы потом позвонить и спросить у Иванова о его реакции… Но реакция оказалась ужасной – пострадала ни в чем не повинная Валерия.
– Маша, а ты веришь, что у нее были стеклянные серьги, а не бриллиантовые? – спросил Сергей.
– Думаю, что если бы они были сделаны даже из олова или алюминия, их бы постигла та же участь, – улыбнулась она. – Ревность – очень неприятная и опасная штука, – добавила она и сощурила глаза. Уж кто-кто, а она-то испытала это на себе.
Ребята вдруг разом обернулись, услышав шорох. И увидели: в дверях стоял маленький человечек с густой черной бородой и такой же шевелюрой.
– Да-а… – протянул он, с достоинством поглаживая свою бороду, – не думал я, что вас так долго придется ждать. Ну и как вам моя коллекция?
У Маши от страха подкосились колени, и она рухнула на стоявший рядом стул.
– Сударыня, – карлик припал к ее руке, – прошу великодушно у вас прощения. Каюсь, каюсь… Но как работа? По-моему, великолепно!
Глаза Романа Тихомирова сверкали, как драгоценные камни. «Может, он гений?» – подумала Маша, оценивая его необыкновенную внешность в сочетании с его несомненным талантом и фантазией.
– Да, похоже на меня. Только не пойму, зачем было так меня пугать?
– Не удивляйтесь, сударыня, меня вообще никто не понимает. Но я хочу сохранить красоту. Красоту, которая не должна увядать. Мы же уже говорили с вами об этом…
– Красота – красотой, но зачем же воровать нашу еду? – вдруг довольно громко и возмущенно произнес Пузырек, только что заметивший прямо на полу две пустые бутылки из-под его любимых напитков.