– Слушаю, – проговорил он, не открывая глаз и еще больше натягивая на себя одеяло. – Кто это? Лиза? Да-да, слушаю… Ко мне? Сейчас? Я сплю… Ну, хорошо… А который час? Да, я понимаю… что? Вы уже около дома? В подъезде?
Раздался звонок в передней. Вадим сел на постели и замотал головой, прогоняя сон.
– Это портниха, Лиза Гусарова. Она уже тут. Извини…
– Думаю, каяться пришла.
– Похоже на то.
Гусарова ворвалась в комнату, как ураган. От нее несло спиртным. Волосы растрепаны, глаза блестят, цветастый павлово-посадский платок сбился набок, шуба распахнута.
– Я признаюсь, признаюсь…. Там, в морге, была Эмма. Меня черт попутал. Понимаете, я сначала не совсем поняла, точнее, до конца не осознала, что происходит, к тому же мне срочно были нужны деньги. Клиентка отказалась от платья, я его подпалила утюгом, а ткань дорогая, надо теперь возвращать деньги… И я согласилась, когда он мне позвонил…
– Сядьте, успокойтесь…
– Я же понимаю… Дача ложных показаний, последствия… – Она говорила быстро, сумбурно, активно жестикулируя. – Я ужасно расстроилась, когда увидела там Эмму, я поняла, что Тарасов что-то замышляет. Он вообще странный, всегда ревновал Эмму, звонил мне, спрашивал, была ли Эмма на примерке, и даже подозревал нас в связи, представляете?! Идиот! Эмма была чудесной женщиной, и я готова это подтвердить, даже несмотря на то, что перед смертью она поссорилась со мной. Но я ведь всего лишь портниха, и у меня нет денег, чтобы одеваться так, как мои заказчицы. Конечно, искушение велико, ведь эти платья и костюмы, сшитые мною, висят в шкафу по несколько дней, дожидаясь, пока за ними придут. А за это время меня могут пригласить на свидание, в театр, в ресторан… Так случилось и с тем платьем. Оно сидело на мне великолепно, хотя я чуть повыше Эммы. Но это не бросалось в глаза. И я испортила его и не заметила… Я была с мужчиной. Вы должны понять меня. Я – одинокая женщина… То, что вы тогда посмеялись надо мной, Гарманов, не делает вам чести, пусть все это останется на вашей совести. Вы могли спросить меня о платье и без этого дурацкого спектакля. Ваш цинизм, господин следователь, не знает границ. Но разве это преступление: испортить какими-то пятнами платье клиентки? Это проступок всего лишь, и я никак не могла предположить, что он может заинтересовать следователя прокуратуры. Я явилась к вам ночью для того, чтобы сделать официальное признание: там, в морге, на столе лежало тело моей клиентки, Эммы Майер. В конце-то концов, могла же я в первый раз ошибиться и не узнать ее, тем более что голова ее была острижена наголо, да и лицо подпортилось… Вы поняли меня? Это она, Эмма. А уж кого похоронил небезызвестный вам Тарасов, понятия не имею. Должно быть, в машине был кто-то другой, точнее, другая в синем платье…
Выпалив все почти на одном дыхании, Лиза вдруг словно потеряла всякий интерес к тому, что говорила. Села в кресло, вытянула ноги, расслабилась и, закинув голову назад, закрыла глаза:
– Вот так шьешь, шьешь и не предполагаешь, какая судьба ждет какое-то там обыкновенное синее платье…
– Так вам позвонил Тарасов и попросил, чтобы вы не узнали тело Эммы?
– Да.
– Он пообещал вам деньги?
– Да. Двести долларов. Не бог весть какие деньги, но я согласилась. Причем сразу, не подумав. А потом позвонили вы, и я тогда уже начала жалеть о своем поступке. Но потом прикинула: а что мне будет, если я не узнаю Эмму? Подумала-подумала и решила, что ничего не будет. И поехала, и не узнала…
– Тарасов успел передать вам деньги?
– В том-то и дело, что нет. И доказательств тому, что он мне звонил и просил о чем-то, тоже нет. Я долго не могла уснуть, все думала о нем, об Эмме, а потом не выдержала, напилась, вызвала такси и вот приехала к вам и во всем призналась. Ведь он может отказаться от своих слов, разве нет? Если бы у меня были хотя бы его деньги с отпечатками его пальцев…
– Лиза, вот вам бумага, ручка, запишите все, о чем вы мне только что рассказали.
– Тарасова посадят?
– Почему вы так думаете?
– А с чего бы ему просить меня о таком?.. Почему он не захотел хоронить свою жену?
– Может, из экономии?
– Бросьте! Все куда сложнее. Он замешан в чем-то, этот Тарасов. Это о таких, как он, говорят: в тихом омуте…
– Лиза, вам что-нибудь известно о доходах Эммы Майер?
– Нет. Знаете, никто не любит, когда его расспрашивают, откуда берутся деньги. Все предпочитают об этом молчать. Почти все мои клиентки – женщины неработающие. Жены или любовницы состоятельных мужчин. Эмма составляла исключение. Она работала в каком-то научно-исследовательском институте, занималась, кажется, проблемами генетики или даже клонирования. Но кем именно работала и какую научную степень она имела, я не спрашивала. Да она и сама никогда не говорила о своей работе.
– Научную степень?
– Да это я так просто, предположила… Эмма производила впечатление умной и образованной женщины, не то что все эти пустышки, которые только и умеют, что ноги разд… Думаю, вы меня поняли.
– А о чем вы говорили с ней во время примерок? Женщины ведь всегда о чем-то говорят.
Этот вопрос Лизе Гусаровой задала уже я. Вопрос чисто женский. Я вспомнила, о чем говорила я сама, когда ходила к портнихе на примерку. Как правило, если портниха является одновременно и подругой, то и разговор выходит задушевный, почти интимный, о мужчинах. Хотя чаще всего женщины все же обсуждают направление моды, свою фигуру и диеты. Реже говорят о деньгах, детях, политике. А иногда просто сплетничают.
– О чем? Да ни о чем! Она вечно спешила, словно за ней кто-то гнался.
– А в какое время чаще всего происходили ваши примерки: утром, днем или вечером?
– Чаще всего утром, часов в девять-десять, реже – днем, в обед. А вечером – почти никогда, только в каких-то экстренных случаях, когда ей позарез, к какому-то мероприятию, нужно было какое-нибудь платье или юбку.
– Она никогда не рассказывала вам о своем муже?
– Нет. Да и чего о нем говорить? Муж как муж.
– Вы сказали, что он звонил вам, спрашивал, была ли его жена на примерке. И что вы отвечали?
– Все как было, так и отвечала. Мне нечего скрывать…
– А с чего вы взяли, что он подозревает вас в связи?
– Мне Эмма сказала. Но я так и не поняла, в шутку или всерьез. Еще сказала, что он страшно ревнует ее и что ему не нравится, что она шьет у портнихи, вместо того чтобы купить готовую одежду в магазине.
– Лиза, у меня к вам просьба. Сейчас вы все это запишете, потом поедете домой. Уверен, Алексей обязательно позвонит вам, чтобы договориться о передаче денег. Соглашайтесь. Возьмите у него деньги. Усыпите его бдительность.
– А что делать с деньгами? – спросила Лиза, густо покраснев. – Вам отдать?