– При теперешнем положении вещей с этой пострадавшей посторонние при ней совершенно ни к чему. Ни вам, ни мне. Я уже успел обставить кое-как – подчеркиваю: кое-как! – ее появление в отделении.
– Интересно, как это? – Ася постаралась выскользнуть из объятий доктора, но он держал крепко.
– Ну, ее вроде нашел у больничных ворот наш сторож. Будто бы девку привезли на какой-то машине и бросили. Машину он, разумеется, не запомнил. Ну, а я ему поверил. А ты, Асенька, разве нет? И вот теперь скажи, могут у нее, при таком раскладе, быть посетители или нет?
– Да я-то что, это все Ванька! Сиделкой, говорит, у нее будешь, раз во все это нас втравила.
– Ваньку можно понять и простить. Он у нас человек импульсивный, не всегда контролирует то, что говорит. К тому же лишний раз сделать тебе… то есть я хотел сказать – поставить тебе на вид… Ну, ты поняла, одним словом.
– Ладно, хоть у тебя неприятностей теперь из-за нас не будет, – искренне порадовалась Ася и, дойдя до выхода из отделения, все же освободилась от его рук. – Ну, а как с ней быть, Виталик? Может, все не так плохо, а? Может, она еще выживет? Она говорила же что-то…
– Сотой доли процента не дам. Ты подожди, не убегай, я сейчас халат сниму и выйду. Ты бы, кстати, тоже сняла. Не пойдешь же так на улицу. Ждите. Вы меня до дома подбросите. – Тоном, не допускающим возражений, закончил разговор Виталик.
Ася стянула с себя халат и осталась стоять на пороге травматологии.
Итак, пока она вслушивалась в слабый шепот умирающей девушки, эти двое успели все удобно обставить. Нет, по всей видимости, Виталик пошел на поводу у Ваньки, придумавшего ловкий ход.
Виталик вышел через пару минут. Высокий, симпатичный, в короткой кожаной куртке, такой же кепке и с таким же кожаным портфелем. От него за версту несло дорогим парфюмом и довольством жизнью, но Ася все равно поморщилась. Она видела его халат в брызгах крови, видела его пациентку, мозги которой он наблюдал через пролом в ее черепе…
– А что, Асенька, выйдешь за меня, как одна останешься? – плотоядно улыбаясь ей, пробормотал Виталик и снова собственнически приобнял ее.
– Так я замужем, Виталик! Побойся бога! – воскликнула Ася, мысленно посылая на голову Ваньки-ирода все кары небесные. Наверняка не без его участия Виталик оказался посвященным в ее семейные неурядицы.
– Сегодня замужем, а завтра…
– Вот завтра и поговорим. – Она очень удачно вывернулась из его объятий, воспользовавшись моментом, когда тот раскрывал перед ней дверь на улицу. – А на сегодня я замужем. И советую тебе сообщить об этом своему другу. А еще… лучше пошли его к черту! Чтобы он в следующий раз, когда соберется устраивать мою личную жизнь, вспомнил, что она у меня личная.
И она ушла. Бросила остолбеневшего Виталика на пороге его цитадели и ушла. Взламывая хрусткий ледок, не успевший растаять в тени здания больницы на последних лужах, она прошла мимо хмуро взирающего на нее Ваньки и, не глядя в его сторону, взялась за ручку дверцы своей машины.
– Куда это ты собралась, чучело? – снова взорвался ирод, будто продолжал давно начатый разговор на тему: «когда ты уже поумнеешь…».
Ася не ответила. Не торопясь, открыла дверцу. Тепло улыбнулась Виталику, слегка кивнула Ваньке и занесла ногу в салон.
– А ну стой!
Ванька налетел на нее, как сумасшедший. Ухватил за шиворот куртки, выдернул из машины. С грохотом захлопнул дверь и, выхватив из ее рук ключи, кинул их своему другу со словами:
– Поедешь за нами следом.
– Да без проблем, – пожал плечами Виталик, не без интереса наблюдая за семейной сценой.
Может, увиденное его забавляло, может, удивляло, но за тем, как Ванька треплет ее за воротник, он следил, не отводя глаз.
– Тебе мало проблем, идиотка? – с надрывом вопрошал Иван, подтаскивая ее к своему джипу и запихивая на заднее сиденье. – Одной башку проломили. Второго среди бела дня увезли. И куда ты вот теперь собралась, можно узнать?
– Домой! – огрызнулась Ася с заднего сиденья, едва не рыдая.
Ей сейчас было так стыдно за себя и за братца-ирода, как никогда в жизни стыдно не было. Это надо до такого опуститься! Устраивать столь безобразную сцену на глазах у Виталика! Может, кто и из-за больничных выцветших шторок все это наблюдал. Совсем озверел! Одно слово, ирод…
– Домой… – передразнил этот ирод с заметным облегчением и завел машину. – А если тебя там ждут?
– Кто?
– Конь в пальто! Те, кто дятла твоего увез, к примеру. Или еще кто… Помнишь про «восьмерку» под окнами прошлой ночью или забыла? – Ванька вывел огромную, как катер, машину за больничные ворота, высунул руку в окно и махнул Виталику, ехавшему на Асином «жигуленке» чуть сзади. – Сама же говорила, что дворничиха рассказывала про «восьмерку» цвета «баклажан»… И вообще, я что-то не пойму тебя, чучело! Ты со мной или против меня?
И тут он посмотрел на нее через зеркало заднего вида глазами больного брошенного зверя. И так он посмотрел, что внутри у Аси все мгновенно перевернулось. Ну что она в самом деле за человек! Может, он страдает ничуть не меньше ее. Это ведь его девушка умирает сейчас в отделении. И это ее он нашел совершенно голую в квартире, которую перед этим посещал Ленька… Ему же вдвойне должно быть больнее, нежели ей. Мало того, теряет любимую девушку, так еще пришлось убедиться в ее измене.
Ой, что ж за фигня-то выходит, а? Опять у него мотив, как будто…
– Я с тобой, Вань. – Ася виновато шмыгнула носом и попросила: – Ты прости меня, ага?
– Ага! Чего уж… – По всему было видно, что он остался доволен. – Что теперь будем делать? Как-то ведь нужно шевелиться, что-то делать. А что делать, ума не приложу! Есть какие-нибудь соображения на этот счет?
Она пожала молча плечами, совершенно не собираясь делиться с ним сведениями ни о бутылке, что возила в своей сумке, ни о девушке, знакомство с которой он тщательно скрывает, ни о неведомой сестре Ленке, о которой так сокрушалась их общая знакомая, находясь почти при смерти. Ася просто отмолчалась, недоуменно пожав плечами. Пусть сам думает. Она вот лично завтра собирается съездить в ЖЭК, в чьем ведомстве находится тот злополучный дом. Поедет непременно и наведет справки о девушке из квартиры номер восемь. А там уж…
– Она это… ничего не сказала? – вклинился в ее мысли Ванькин осторожный вопрос. – Не смотри на меня так непонимающе, я про потерпевшую спрашиваю. Пока ты там была, она не приходила в себя? Что-то, может быть, говорила?
Про тебя уж точно нет, хотелось съязвить Асе, но она поостереглась. Пока поостереглась.
– Да нет, знаешь, – она совершенно открыто и совершенно искренне улыбнулась его глазам в зеркале. – Я и побыла там всего ничего. Вань, а что же с Ленькой? Может, мне в милицию заявить, а? Так же нельзя оставлять. Я ж извелась просто.