– Кто мы, тебе знать не надобно, дура! Ты лучше про мужа, своего козла, подумай! Нужен он тебе живым или нет?
– Да, да, да, нужен! Конечно, нужен! – Она даже головой закивала для убедительности, будто кто-то ее мог видеть сейчас. – Что вы хотите?– Нам нужна баба, – коротко отрезал все тот же мужик.
Снова что-то загрохотало, задвигалось, и тут же она услышала такой протяжный, такой страшный Ленькин вой, что на какое-то мгновение перестала соображать. Превратилась в пустую бездушную куклу, которой в ухо монотонно и беспристрастно передают условия обмена молодой женщины, что проживала до недавнего времени на улице Чкалова, в доме двадцать четыре, в квартире номер восемь, на ее мужа. О том, что они творили с ним, можно было только догадываться по его надсадному крику.
– Ты меня поняла? – рявкнул ей в ухо все тот же парламентер. – Или еще хочешь послушать, как поет твой красавчик?
– Нет! Нет, подождите! – Ася соскочила с дивана и заметалась по комнате, задевая стулья и кресла. – Подождите, пожалуйста, минуточку!
– Ну! Жду! Чего ты хочешь?
– Послушайте, я не знаю… Я не знаю, где эта девушка! Честно не знаю!
– Да ну? – Насмешка в восклицании «парламентера» красноречивее всяких слов свидетельствовала о том, что он ей не верит. – Мужик твой не знает, хотя трахал ее две недели подряд. Ты не знаешь, хотя пожар в ее квартире тушила. Мы же видели тебя! Кто знает-то тогда, скажи? В общем, я закругляюсь. Ты нам бабу, мы тебе твоего мужика. Перезвоню утром. Думай!
И все. Разговор закончился. Ася как стояла, прижимая крохотный аппарат к щеке, так и осталась стоять, не в силах двинуться с места. В ухо неслись стройные рулады отбоя, а она и этого не замечала. Стояла до тех пор, пока Ванька не вывернулся из-за плеча и не выдернул у нее из руки мобильный. Ничего не спрашивая, отвел ее к дивану. Осторожно усадил, прислонив к спинке. Быстро посмотрел, с какого номера ей звонили, и с усталым вздохом уселся рядом.
– Что они хотели? – спросил он какое-то время спустя.
Наверняка просто так спросил, потому что наверняка все до слова слышал. Но Ася слишком страшно молчала, чтобы и он молчал тоже. Ее нужно было встряхнуть, как-то отвлечь, вот он и обратился к ней с дурацким, на ее взгляд, вопросом.
– Что? – Ася передернулась так, будто ее обдали морозом. – О чем ты, Вань?
– Что они хотели? – Сильная рука Ивана опустилась ей на шею и притянула к своему плечу.
– Ее! Им нужна эта девушка, Вань! – уткнувшись носом в его домашний вязаный джемпер, Ася тяжело, с надрывом задышала, пытаясь прогнать слезы. – Они били его, Вань. Сильно били. Он так кричал… Так кричал…
Слезы не покатились из ее глаз – они брызнули так, будто кто-то с силой надавил ей на слезные железы. Ася расплакалась, некрасиво всхлипывая, подвывая и шмыгая носом. Так она ревела в детстве, когда мачеха за что-то отчитывала ее при всех. Она тогда ревела и жаловалась Ваньке, прижимаясь к его еще угловатому плечу. А он слушал и молчал, сочувственно посапывая.
Сейчас он тоже молчал. Но молчание его уже не было сочувственным – оно было настороженным и отдавало упрямством. Это не могло ей понравиться. Отпрянув, она скинула с себя его руку, схватила в горсть джемпер на его груди и, приблизив свое лицо к его, злобно прошипела:
– Даже и не думай ответить мне отказом, понял?! Там мой муж, и он мне дорог! А эта девка, она же шлюха…
– Замолчи, Аська, – беззлобно остановил ее Ваня и досадливо поморщился. – Ты же ничего не знаешь о ней. Ничего. Зачем кого-то клеймить? Даже ради и во имя великой любви нельзя опускаться так низко. А тут всего лишь твой…
Она не дослушала. Вскочила с дивана и кинулась к окну. С силой отшвырнув в сторону тяжелую штору, она попыталась открыть форточку, но та никак не поддавалась. Тогда Ася забралась коленями на под-оконник, и затрясла, и закрутила ручку форточки. Ей необходим был сейчас хоть самый маленький глоток свежего воздуха. Она задыхалась. Просто задыхалась от горя, отчаяния и невозможности что-то изменить. Неужели ее так тяжело понять сейчас?! Почему Ванька не хочет и не может ее понять?!
Он, кажется, и правда ее не понял. Ее коленки оторвались от подоконника, и через мгновение он уже крепко прижимал ее к себе, поглаживая по голове и дрожащим голосом нашептывая на ухо:
– Ты чего это надумала, чучело, а? Ты чего это надумала, и из-за кого? Ох и дуреха ты, Аська, ох и дуреха!
– Ничего я не надумала, – сдавленно произнесла она ему в плечо. Стоять притиснутой к его громоздкой фигуре было очень неудобно. – Ты что подумал?
– Чего на окно полезла, идиотка? – Он все не отпускал ее, будто боялся, что она снова заберется на подоконник и снова начнет трепать ручку форточки с остервенелым от бессилия лицом.
– Форточку хотела открыть. Мне душно. А ты что подумал? – Ася завозилась в его руках, отодвинулась и повторила: – Чего подумал-то?
– Так, ничего. – Его руки упали вдоль тела. – Ничего… Проехали… Что еще они тебе сказали про девушку?
– Ничего. Сказали: ты нам бабу, мы тебе твоего мужика. – В носу у нее опять защекотало от близких слез. – Вань, что делать-то? Кто она такая, что из-за нее нормальных людей похищают?
Ему, кажется, очень хотелось сказать сейчас, что Ленька у него слабо ассоциируется с понятием нормального человека, но он промолчал. Слишком уж несчастный вид был у нее в эту самую минуту, чтобы ее мучил еще и он.
– Ладно, не реви, – проворчал ирод, сунул руку в задний карман домашних штанов, вытащил оттуда носовой платок и протянул ей его. – На вот, сопли утри, а то ведь на кого похожа…
– На чучело, я знаю, – кивнула Ася, вытерла лицо и шумно высморкалась в предложенный платок. – У меня как-то не получается…
– Что не получается?
– Быть эффектной, красивой или какой-то там еще. Мне об этом Ленька не раз говорил…
– Придурок он, твой Ленька, – зло перебил ее сводный братец, снова из мягкого и заботливого превращаясь в колючего и отстраненного. – Видишь, во что вляпались из-за него! Что вот делать теперь? Что? Отдать им девушку?
– А как же еще! Они же Леньку тогда…
Голос снова ей изменил. Ася быстро-быстро заморгала, чтобы опять не расплакаться.
Представить себе мужа мертвым она не могла. Не могла и не имела права. Да, он мерзавец, плут и бессовестный изменщик, но он же не виноват, что так получилось. Он ведь не знал, с кем связывается. Ни на ком же не написано крупными буквами, мол, сей человек причастен к определенным кругам, криминальным, к примеру…
– Если не Леньку, значит, ее… – со значением обронил Иван и направился к выходу из комнаты. – Ее судьба тебя не очень заботит, как я понял.
– А почему она меня должна волновать? Почему? – прокричала Ася ему в спину.
– Зачем тогда пыталась спасти ее? Пусть бы она сгорела в своей квартире, – возразил Ванька беззлобно и, не поворачиваясь, вышел из комнаты.