Усманов вдруг посмотрел на него — прямо в глаза, вызывающе. Видно, вспомнил про гордость горца.
— Оружие, — произнес он, словно в ледяную воду прыгнул. — Медикаменты для наших солдат.
— Хм-м… — Суворин недоверчиво покачал головой. — А счетами этими, значит, Служба занимается, да? То есть деньги на покупку оружия вам дает Россия, чтобы воевать было с кем? Так тебя понимать, дорогой?
Его голос звучал откровенно скептически, и Рашид весь вдруг как-то подобрался, словно слова Панкрата, полные недоверия к его, Усманова, рассказу, задели его за живое.
— Служба тоже кушать хочет, — прошипел он. — Я ничего наверняка не знаю. В вашем змеином гнезде сам шайтан голову свою рогатую сломит. Но предположить могу…
Суворин опять вытащил из-за ремня пистолет и рассеянно поигрывал им, вращая смертоносную игрушку на указательном пальце правой руки.
— Валяй, делись гипотезами, — великодушно позволил он.
Рашид глянул на него исподлобья — серьезно говорит или издевается.
— Валяй, я сказал, — развеял его сомнения Панкрат. — Слушаю внимательно.
— Есть люди, — начал Усманов. — очень богатые, которым не нравится ваш молодой президент. Их достаточно много в России, таких людей. Они дают нам деньги, позволяют нам доставлять в Россию и продавать наркотики. Чем дольше будет длиться война, которую президент обещал закончить как можно скорее, тем меньше будет у народа веры в слова президента. А лидер, не популярный среди своего народа, не имеет шансов… Главное, чтобы в фундаменте здания появилась трещина — потом всего-то делов, что расширить ее ломом. Например, начать очередную кампанию солдатских матерей, заплатить журналистам, которые сделают пару-тройку фильмов и расследований, сдать нескольких хапуг в “среднем звене”, приторговывающих под шумок оружием и наркотиками… Суворин тихо присвистнул.
— Складно излагаешь, — вроде как похвалил он полевого командира. — Учился где-нибудь? Усманов скривил губы в змеиной улыбке.
— Обижаешь, — ответил он с гордым видом. — Московский государственный, три курса на отделении экономических наук…
— А чего же ушел? — поинтересовался Панкрат. — Или выгнали?
— Ушел землю свою защищать, — напыщенно отозвался Рашид. — Земля позвала сына своего, Аллах путь указал…
— Ладно, не грузи, — перебил его Суворин. — Ты мне лучше вот на какой вопрос ответь: неужели вам денег от наркоты не хватает на то, чтобы оружие купить да лекарства? Что, чеченская мафия — самая бедная мафия в России?
Усманов сокрушенно покачал головой.
— Глупый ты, извини, — произнес он. — Если бы с наркоты жили, вооружались и солдатам платили, кто стал бы ваших генералов ради выкупа красть? Убивали бы их на месте, вот и все… Ваши “зеленые фуражки” нашу главную дорогу блокировали — ту, что через Аргунское ущелье. Завалили камнями, под прицел взяли, вертолеты летают, как мухи над падалью… Только и осталось, что по пешеходным тропам пробираться, с минимальным грузом на плечах. Много ты натаскаешь, думаешь? Совсем не так много, как тебе кажется”.
Он замолчал и уставился на пистолет в руке Панкрата — так смотрит змея на дудочку заклинателя, не в силах освободиться от чар льющейся из нее мелодии.
— А так, с помощью Службы, решаются сразу две проблемы: во-первых, мы избавляемся от необходимости транспортировать наркоту в Россию через Грузию и Дагестан, постоянно рискуя… — Рашид уже говорил с циничной откровенностью, понимая, что терять нечего, поскольку все уже потеряно. — Во-вторых, нет нужды переводить капитал из России на Запад, для чего нужны отлаженные каналы и способы легализации денег, заработанных на наркоте. Все это Служба — или кто там у вас еще — делает за нас. После чего нам остается только доставка оружия и медикаментов, купленных там, сюда, в Ичкерию.
Суворин рассеянно поглаживал указательным пальцем спусковую скобу и тщетно пытался вообразить себе все масштабы этой системы. Надо же додуматься… Хотя ход был отличный — дестабилизировать обстановку в России, затянув и усугубив чеченский конфликт. Партия, вполне достойная геополитических шахмат.
— Послушай, — спросил он вдруг у Рашида, снова начиная крутить на пальце пистолет, — а многие у вас знают, откуда идут деньги? Я имею в виду именно эти деньги?
— То есть? — непонимающе посмотрел на него чеченец.
— Ну, вот Илза, например. Или Русен, — начал объяснять Панкрат. — Они знают, что бабки идут от российской Службы? Простые солдаты знают это?
Усманов при упоминании имени наемницы оскалился по-звериному, сверкнув глазами в ее сторону, и рефлекторно дернулся в том же направлении, но Суворин придержал полевого командира.
— Я тебя понимаю, дорогой, — успокоил он его. — У меня что к ней, что к тебе — любовь одна и та же. Ты на вопрос отвечай, потом дергаться будешь.
— Нет, солдаты не знают, — проговорил Рашид. — Солдатам знать ни к чему. Пророк зовет на священную войну против неверных, и солдату это понятно. Но что такое политика, солдату незачем знать. Он и не знает.
Его дело — стрелять. Расскажи ему о том, что ты берешь у врага деньги на то, чтобы купить оружие, и он тебя же пристрелит на месте. Это — дикие души, дикие понятия о чести…
Панкрат пожал плечами.
— Почему же дикие? — задумчиво произнес он. — Я с тобой не согласен. Нормальные понятия и честь нормальная… Вот если за девушку платят в ресторане, она же потом за это рассчитывается. На спине или как-то иначе — это не важно. Так и вы — олигархи вам платят, а вы рассчитываетесь. — Панкрат смачно сплюнул. — Освободители хреновы…
Он достал сигареты, закурил. Оглянулся через плечо на остальных. Спецназовцы тоже дымили, а Илза все так же сидела, прислонясь к дереву.
— Ну вот скажи мне, Рашид, — попросил Суворин. — Победили бы вы, допустим, в этой войне. Взял бы ты власть. Переизбрали бы олигархи президента в России. И что, как ты думаешь, они и Служба ограничились бы тем, что просто сказали бы тебе “спасибо”? Поблагодарили бы тебя за участие и забыли бы о тебе? — подумав немного, Панкрат свел все эти вопросы к одному. — Думаешь, ты сделал бы Чечню свободной страной?
Усманов открыл было рот, собираясь что-то ответить — судя по выражению его лица, что-то резкое, — но тут же закрыл его и смешался.
Да, отвечать было нечего.
— Единственное, на что ты мог рассчитывать, связываясь со Службой — это установление марионеточного правительства в случае своей победы, — Суворин чувствовал, что, говоря так, озвучивает те мысли, которые сейчас роятся в голове чеченца. — Формальная независимость — на бумаге, и жесткий контроль внутренней и внешней политики — на самом деле. Если акула зацепила тебя за руку, она, будь уверен, проглотит тебя целиком. Потерял бы ты и независимость, и нефтедоллары, и все, от чего только можно получить доход.
По лицу Рашида блуждала странная полуулыбка, в которой, впрочем, не было даже намека на веселье. Так мог улыбаться человек, узнавший, что четвертование ему заменят повешением.