Но этот удар снайпер нанести не смог: его вовремя обезвредили.
Даже командир бригады пока ничего определенного от офицеров ФСБ, прибывших из Москвы, узнать не смог, и это только убеждало в том, что задержан настоящий враг. Раз молчат, значит, есть что сказать.
Офицеры понимали, что скоро дойдет до следственных экспериментов, и тогда они все увидят воочию. В чем сомневаться? У человека в доме нашли камуфляж, снайперскую винтовку, боеприпасы. Значит, прятался в лесу, в листве, охотился на спецназовцев. Гомики – они все вольтанутые, они настоящих мужиков ненавидят, потому как сами такими быть не могут. А спецназ – это мужики из мужиков.
Баллистическая экспертиза была проведена быстро, но результатов, подтверждающих, что выстрелы производились именно из этой винтовки, не дала. Стреляли охотничьими боеприпасами, мягкая свинцовая пуля сильно деформировалась.
По таким пулям, извлеченным из тел убитых спецназовцев, можно было определить только калибр оружия. Достоверно же определить, та это винтовка или нет, можно было лишь по гильзе.
Стреляных гильз на месте преступления до сих пор не обнаружили, словно снайпер специально, мерзавец, забирал их с собой и топил в реке.
Леонард все отрицал напрочь. Но кто же станет признаваться в страшных злодеяниях? Разве что маньяк, жаждущий славы! Леонард твердил, что купил винтовку в прошлом году по случаю, за двести долларов, купил для самообороны после того, как на него наехали спецназовцы. В людей никогда не стрелял, а только по воронам и деревьям. Охотно называл адреса свидетелейлюбовников, даже не заботясь о том, исполнилось им восемнадцать или нет. Он уже смирился с тем, что лучше сесть за совращение несовершеннолетних мальчишек, чем за убийство трех спецназовцев.
Следователи из ФСБ и присоединившиеся к ним сотрудники военной прокуратуры крутили Леонарда и так и этак. Но после допроса с пристрастием, учиненного спецназовцами прямо у него в доме, коммерсанта уже ничего не могло испугать. Даже если бы его стали жечь паяльной лампой или кипятильник засунули в рот, он продолжал бы твердить одно и то же: «В людей не стрелял, винтовка моя, купил за двести долларов для самообороны».
Биографию коммерсанта Леонарда Новицкого следователи изучали так тщательно, как изучали в свое время биографию Владимира Ильича Ленина. Где жил, с кем дружил, какие имел пристрастия. Собирали сведения о нем с предыдущих мест работы.
Всплыло много неприглядных фактов. Оказалось, что в Ельске, чисто русском городе с патриархальными устоями, гомиков больше, чем наркоманов, но меньше, чем алкоголиков. Выяснилось, что некоторые из них занимают приличные должности; например, главный конструктор завода, преподаватель техникума, главврач больницы, хирург из заводской поликлиники и даже главный ветеринар района не прочь побаловаться сексом в мужской компании.
"Так вот почему они вместе любили в баньку ходить! – вспомнил о «теплой компании» мэр Цветков и содрогнулся. – А ведь, и я с ними пару раз парился, и на меня теперь может тень лечь.
Заподозрят, потом не отмоешься до гробовой доски! – и Цветков решил:
– Надо почаще с женой на людях появляться. В чисто мужской компании за город не ездить. Париться можно только у военных в части, офицеры не сдадут и гадостей потом рассказывать не станут".
* * *
Тем временем Холмогоров, которого по распоряжению мэра Цветкова искали по всему городу, шел по берегу реки. Ботинки, связанные шнурками, он перебросил через плечо и ступал босиком, строгие черные брюки от костюма были подвернуты выше колена. В руках он держал длинную ореховую палку. «Давно не ходил босиком по траве», – подумал Холмогоров, чувствуя, как роса холодит ноги.
Солнце едва поднялось над горизонтом, и трава буквально пылала росой, в каждой капле сверкали преломленные солнечные лучи. Они добрались до того самого места, где у огородов на берегу реки были убиты бойцы спецназа. Чернело раздавленным пауком кострище, возле него на притащенном из леса стволе ели лежали два букетика полевых цветов.
На этом месте Холмогоров оказался впервые, но узнал его тут же. Администратор гостиницы описала его подробно, вплоть до надписей, вырезанных перочинным ножиком на стволе дерева.
Как-никак, ее огород располагался напротив мостков. Описала она и место, где погиб сержант Сапожников, оно располагалось чуть дальше, за излучиной Липы.
Холмогоров присел на ствол дерева, как раз между двумя букетиками. "Именно тут были убиты спецназовцы. Стреляли в них почти в упор, и неудивительно, подход к мосткам находится в ложбинке, полоса леса и огороды отсюда не видны, – подумал он, а затем представил себе, как все могло произойти:
– Сержантов явно выследили, возможно, наблюдали за ними пару дней. Злополучным для них утром «вели» от самого забора части, значит, удобное место для засады снайпер выбрал заранее, – Холмогоров скользнул взглядом по тропинке, идущей вдоль реки. – Почему же тогда он стрелял в упор? Для такого выстрела логично было бы воспользоваться пистолетом, а не снайперской винтовкой. Объяснение этому существует – в роковой для себя день спецназовцы выбрали новое место для купания, поскольку в наряд заступили ребята из их роты. Во всяком случае, так говорят в городе. На этот раз они не хотели подставлять своих, купаясь на виду. Вот снайперу и пришлось уйти с облюбованной позиции и расстрелять их в упор, но сделать это он почему-то не спешил".
Холмогорова, в отличие от следователей ФСБ и прокуратуры, никто не торопил, и он мог спокойно думать, анализировать мелкие детали. Он с самого начала, лишь только узнал об аресте Леонарда, понял, что тот, скорее всего, невиновен, но зато удобен в качестве козла отпущения.
Человек, который убил спецназовцев, не спешил, он имел возможность проследить, подумать, выбрать удобную позицию. Его не волновало, будет убийство показательным или труп исчезнет, утонет в реке или сгорит в костре, для снайпера главным было – убить. Значит, убийство приносило ему облегчение или давало удовлетворение. Почему?" – этого Холмогоров еще не знал.
Аналитический склад ума Холмогорова определил его профессию, а живая фантазия позволяла входить в роль других людей, понимать мотивы, движущие ими. И если мэр Цветков был понятен Холмогорову с первого взгляда, то таинственный снайпер оставался загадкой. Он стрелял не сразу, наверняка долго наблюдал, иначе выстрел прозвучал бы в первое мгновение, едва спецназовцы появились на берегу реки.
Вода манила к себе, сверкала в лучах солнца.
«Как тогда», – подумал Холмогоров.
Он сбросил рубашку и брюки, зашел на мостки, расстегнул кожаный корсет, аккуратно положил его на ботинки. Прыгнул в воду, проплыл до середины реки, вынырнул. Огляделся.
«Наверняка они долго плавали после пробежки, наслаждаясь прохладой. Не может быть, чтобы снайпер не наблюдал за ними все это время, иначе почему он так медлил?» Единственным местом, где можно было спокойно поплавать, была затока. «Значит, тут они и резвились».