– Конечно. Но я бы хотел знать, сколько я должен принести с собой денег?
Она назвала сумму, вдвое большую, чем они обычно берут за подобные дела, рассудив, что Крымов, увидев Олега, сам удвоит или утроит ее. У Крымова нюх на богатых людей, и уж здесь-то он своего не упустит. Юля вдруг подумала, что ненавидит Крымова – этот тип только и делает, что считает деньги да придирается к ней на работе…
– Хорошо. Меня это вполне устраивает. Но все же мне не хотелось бы иметь дело с вашим Крымовым. Лучше лично с вами. Возьмитесь за это дело частным образом и все денежные дела улаживайте с Крымовым самостоятельно. Это мое условие. Я не знаю Крымова, а потому не доверяю ему. Дело-то сложное…
– Договоримся сразу: никто – ни я, ни Крымов – не может вам дать никаких гарантий…
– Я понимаю. Ну так как, беретесь?
– Берусь.
«Я передам Крымову ваши условия», – хотела добавить она, но передумала. Сейчас появятся новые дела, и под их прикрытием можно будет собирать информацию на Шонину. От этой мысли ей стало необыкновенно легко, и она даже пожалела, что до утра еще так далеко, ей хотелось бы начать действовать прямо сейчас…
Шонин ушел, пообещав заехать к ней с деньгами в восемь утра.
Юля выпила еще один бокал соку и, полежав немного в прохладной ванне, легла спать.
17 июля
Ровно в восемь, когда она собиралась уже выходить из дома, пришел Олег.
– Я подумал, что вам могут понадобиться ключи от ее квартиры. Вот, держите. А я перееду в гостиницу, не могу я больше там оставаться, меня мучают кошмары… Мне постоянно мерещится запах ее духов, слышатся ее шаги и даже голос… Так же можно и с ума сойти…
– А как же поминки?
– Поеду сегодня в кафе договариваться, обзвоню всех знакомых, подружек… А это, – он достал из кармана конверт, – деньги. Здесь ровно десять тысяч. Если понадобится еще – звоните. Может, вам нужна машина, так я договорюсь с одним человеком…
– Нет, машина у меня есть, и я даже могу вас сейчас подвезти до вашего кафе…
Гараж находился прямо за домом. Олег, увидев новенький белый «Форд», первый раз за все время их знакомства с Юлей улыбнулся.
– Представляю, с каким удовольствием вы летаете на своей белой птице… Мне и самому сейчас не хватает машины, привык, чего там… Для меня техника – это все…
Он так по-мальчишески это сказал, так мило и по-свойски, что Юле стало даже не по себе. Она не видела в нем коммерсанта, клиента, теперь перед ней был человек, который обратился к ней за помощью. А она возьмет с него деньги… Нравственно ли это? Но, с другой стороны, без денег она и с места не сдвинется. И пусть даже Инны Шониной уже давно нет в живых, она должна приложить все силы к тому, чтобы найти убийцу, найти этого зверя, который сжег ее… Подробности она узнала от патологоанатома Леши Чайкина, с которым в последнее время плодотворно сотрудничала и без которого не обходилось ни одно криминальное дело. Девушку, судя по состоянию ее платья и сорочки, найденных на берегу пруда в районе Затона, сначала избили, а потом привели или отнесли на холм неподалеку от пруда, привязали к самодельному деревянному кресту и, облив бензином, подожгли. Была ли она изнасилована, определить было крайне сложно, поскольку тело сильно обгорело. Однако ряд анализов, которые провел Чайкин, не подтвердили наличие спермы во влагалище потерпевшей… Не исключалось также и то, что она могла быть сожжена заживо, поскольку ее лицо, вернее, та страшная обуглившаяся маска, в которую превратилось ее лицо, сохранила выражение ужаса, а рот был широко открыт, словно девушка кричала перед тем, как ее сердце остановилось…
– Меня преследует запах горелого… – проронил Олег Шонин, когда Юля притормозила возле кафе «Арлекино» и настал момент расставания.
– Звоните мне в любое время дня или ночи и домой, и в агентство. Оставляйте сообщения на автоответчике, звоните, кстати, и по сотовому, я вам дала все номера телефонов… Но я не могу вам обещать, что мне не будут помогать мои друзья, в том числе и Крымов…
– Хорошо, спасибо… – Он одарил ее печальной улыбкой и не спеша вышел из машины.
Юля же, дождавшись, когда он скроется за стеклянными дверями кафе, поехала к себе на Абрамовскую.
Надя встретила ее немного растерянной улыбкой и сразу же, едва Юля переступила порог приемной, приложила палец к губам.
– Крымов что-то не в духах… Кроме того, у него посетительница… Ищет дочь.
– Фамилия? – Юля, разочарованная столь будничной встречей, села в кресло и внимательно посмотрела на Надю, пытаясь, с одной стороны, определить, в каком эмоциональном состоянии та находится, с другой – действительно ли ей не рады или просто накопилось много работы.
– Что «фамилия»? – не поняла Надя и тотчас закурила. – Ты, наверно, хочешь меня спросить, что со мной и почему я не улыбаюсь, не шучу и не радуюсь твоему возвращению из… – Не договорив, Щукина разрыдалась, и ее и без того некрасивое конопатое лицо покраснело, а по щекам потекли слезы. – Я и сама не знаю, что со мной… Нервничаю по каждому пустяку, реву, а когда в приемную входит Крымов, дрожу как осиновый лист… Нервы ни к черту, расшатались… Ты извини, Юлечка, что я даже не предложила тебе кофе, у меня в голове каша такая…
– Тебя что, Чайкин бросил? – Юля знала об их романе с Лешей Чайкиным.
– Да нет, у нас все нормально, он успокаивает меня и говорит, что мне просто надо отдохнуть…
– Ну так и отдохни! Какие проблемы-то?
– Меня Крымов не отпускает. Говорит, дел много. Он Игорька совсем загнал, тот из командировок не вылезает: то в Москву, то в Питер… Вот и сейчас его нет. Штат свой Крымов расширять не хочет, чтобы лишние деньги людям не платить, все взваливает на нас, а сам… сам… Убила бы его, честное слово…
– Да, мать, что-то ты совсем расхандрилась. Надо бы тебя в люди вывести, дать тебе почувствовать себя настоящим человеком. Обещаешь мне, что проведешь сегодняшний вечер со мной?
– С тобой? А как же Чайкин?
– Объяснишь ему, что будешь со мной, а если он не поверит…
– Да поверит, поверит, куда он денется… А что ты придумала? – Слезы у Нади высыхали на глазах, а на лице появилось нечто наподобие улыбки.
– Это сюрприз. Мы с тобой сходим в одно чудное место… А теперь высморкайся и скажи мне фамилию посетительницы.
– Орешина Галина Викторовна, директор картонажной фабрики. Ее дочь пропала пару дней назад. В милиции, как это обычно и бывает, сказали, что искать еще рано… Но Орешина говорит, что ее дочь не может не прийти ночевать домой, не так воспитана…
Дверь кабинета распахнулась, и на пороге возник мрачный Крымов.
– Пришла? Вот и отлично. Зайди ко мне…
Юля поднялась и вошла в кабинет, где увидела сидящую на самом краешке кресла маленькую женщину в строгом светлом костюме. Услышав шаги, женщина тотчас повернулась, и Юля увидела обращенное к ней заплаканное, опухшее лицо.