– Чего стучите-то? Уехали они. В Крым. Ключи мне оставили, чтобы я цветы поливала. Быстро собрались и укатили, вернее, улетели…
– На самолете?
– А на чем же еще летают?
– И Герман?
– И муж ее улетел, оба… И откуда только такие деньжищи у людей, чтобы в наше время летать по Крымам да югам?..
* * *
Они просидели в холле гостиницы до половины первого ночи, пока к ним не подошел администратор и не спросил, кого они ждут. Шубин, ожидавший подобного вопроса, с готовностью ответил, что у них здесь назначена встреча с одним человеком, который должен прибыть из Москвы и остановиться именно в этой гостинице.
– Так ночных рейсов, если вы имеете в виду самолет, уже не будет. А поезд прибудет только в десять утра…
– Его привезут на машине, – ответил Шубин и с важным видом посмотрел на часы.
В этот момент из лифта вышел Олег Шонин, одетый во все черное, с зонтом в руке. К счастью, он не мог увидеть Шубина, поскольку его закрывал своими обширными телесами администратор. Шонин подошел к застекленной конторке, за которой сидела девушка-дежурная, и, сказав ей что-то, неспешно направился к выходу.
Спустя несколько минут за ним последовали Шубин с Сашей. Они видели, как Шонин, нигде не останавливаясь и даже не пытаясь остановить такси, уверенным и довольно быстрым шагом направился к темному переулку и вскоре скрылся из глаз.
– Я думаю, нам тоже следует идти за ним пешком, – прошептал Игорь. – Ты давай вон туда, за угол. И жди меня там. Сейчас главное – его не упустить…
Саша со всех ног – но совершенно бесшумно благодаря пружинящим кроссовкам – бросился в противоположный конец улицы – посмотреть, в какую сторону, минуя арку, свернет Шонин.
Они преследовали его минут двадцать, пока Игорь не понял, куда же именно направляется Олег. Все стало ясно, когда он, выйдя на пустынный и блестящий от дождевой воды и лунного света Кировский проспект, остановился перед знакомым уже домом номер четыре и вошел в подъезд, где жил Рогозин.
– Вот это да!.. – прошептал потрясенный открытием Саша. – Он пошел к Рогозину!
Шубин же, остановившись в двух шагах от подъезда, в который вошел Олег Шонин, встал за дерево и стал наблюдать за окнами. Когда кухонное окно рогозинской квартиры приобрело розовато-янтарный оттенок, а после и вовсе вспыхнуло ярким светом, он покачал головой.
– Ничего не понимаю… Зачем он туда пошел? Он что, знаком с ним? Что будем делать, а, Сашок?
– Я бы на вашем месте, – отозвался юноша, – тоже зашел в подъезд и попытался подслушать, о чем они говорят… Стены в доме тонкие, а ночью все слышно.
Неожиданно дверь подъезда отворилась, и на ступеньках появился… Рогозин. Свет тусклой лампочки, раскачивающейся от ветра на толстом шнуре прямо над его головой, осветил лицо бывшего артиста, и по его выражению нетрудно было догадаться, что он в прекрасном настроении. Вытащив из кармана пиджака сигареты, Рогозин неспешно закурил и, тихонько насвистывая, двинулся прямо на Шубина. Остановившись метрах в двух от него, он отбросил только что раскуренную сигарету. И вдруг, подпрыгнув, ухватился за планку турника – Шубин только сейчас его заметил.
– Раз-два, раз-два! – считал Рогозин, подтягиваясь. Потом несколько раз сделал «солнышко». Услышав, как из карманов брюк и пиджака посыпалась мелочь, он весело выругался и, спрыгнув на землю, прогулочным шагом направился к переулку, ведущему к проспекту.
– Вы что-нибудь понимаете? – спросил Саша, приближаясь к Шубину и глядя на него блестящими от возбуждения глазами. – Похоже, он пошел погулять… А радостный-то какой, видали?
– Видал, да только ничего не понял…
И тут свет в кухонном окне погас, а спустя несколько минут из подъезда вышел Шонин. Но вышел не один, а, судя по всему, с пианистом, закутанным в длинный светлый плащ. Оба – и Олег, и Герман – курили и о чем-то возбужденно говорили… И как будто бы даже смеялись!
– Тьфу ты!.. Он же «голубой»! – воскликнул Шубин и тоже полез за сигаретами. – А мы с тобой, как идиоты, за ним слежку установили…
– Вы хотите сказать, что Шонин повел пианиста к себе в номер?
– А это уже меня не интересует… Скорее всего Рогозин оставил их вдвоем, но им, видать, что-то там не понравилось, и они решили пойти в гостиницу или еще куда… Все, поехали к нему домой. Может, там что изменилось… Честное слово, квартира Инны напоминает мне декорации из фильма ужасов… У меня идея… Давай по-быстрому вернемся к гостинице, к моей машине, и постараемся их обогнать, а? Квартира Инны находится довольно далеко отсюда, и Шонин со своим дружком добредут до нее не так скоро…
– Но ведь вы же сами дали ему знать, что этой ночью в ее квартире можем появиться мы… Что-то я уже ничего не понимаю…
– Дело вот в чем… Он думает, что если в квартире его сестры кто-нибудь и был, то уже давно ушел… Они же как влюбленные, им нужна пустая квартира. В крайнем случае они могут запереться на цепочку, чтобы их не застукали.
На квартиру Инны они прибыли спустя полчаса. Окна были черны, а это означало, что Шонин с Германом еще не пришли. Шубин ключами, доверенными ему Юлей, открыл квартиру и пропустил Сашу вперед.
– Здесь есть кто? – спросил Игорь нарочно громко – на тот случай, если они все же опоздали и Олег уже в квартире.
Но Игорю никто не ответил.
– Вот черт, забыл взять фонарик… Пойдем, я смотрю, ты дрожишь? Кстати, твои родители знают, где ты и чем занимаешься?
– Вообще-то я обещал позвонить… – замялся Саша, с виноватым видом поглядывая на Шубина. Уличный фонарь довольно сносно освещал большую часть квартиры, однако невидимая часть ее таила жуткую игру теней-призраков…
– Вот и звони немедленно…
Но позвонить Саша не успел. Послышался скрежет замка, после чего в прихожей вспыхнул свет. Они едва успели спрятаться в кладовке, как в коридоре появилась женщина. В черных брюках и в черном свитере. И вообще, вся какая-то черная. Она включила свет и в комнате. Потом села в кресло и закурила. По тому, как она себя вела, можно было подумать, что она бывала в этой квартире не раз…
– Инночка, это я, не бойся… – услышал Шубин и почувствовал, как по спине у него мурашки пробежали. – Я только приберусь и уйду, не буду тебе мешать… Там я уже убралась… Я же предупреждала тебя, глупая, что ему нельзя верить… Но если бы я знала, что ты встречаешься с Захаром, уж я бы нашла слова, чтобы убедить тебя, что он не стоит твоей любви… Это для такой зрелой женщины, как я, он не представлял угрозы, потому что я видела его и понимала, что он собой представляет… А для тебя, чистой девушки, которая еще не сталкивалась с животными по имени мужчины, встреча с ним стала настоящим испытанием, соблазном… Я не приходила к тебе давно, потому что мне необходимо было побыть одной и все обдумать. Я любила Захара не меньше, чем ты, но он предал меня, как и тебя… Он так жестоко посмеялся надо мной, такие гадости рассказывал моим знакомым про меня, так унизил меня в их глазах. Он просто должен был умереть… А теперь нет ни тебя, моя хорошая, ни его, зато осталась я, твоя мать, никому не нужная, не признанная… Если бы ты только знала, как тяжело мне было все это время скрывать от тебя, что я – твоя настоящая мать… Но у меня не хватило духу сказать тебе это, когда ты была еще жива, а теперь, когда твоя душа на небе, знай: я помню тебя и люблю… Ты можешь спросить меня: как же так случилось, что ты росла без меня и что тебя воспитывала другая женщина? И я тебе отвечу. Я продала тебя твоему отцу, потому что знала, что не смогу тебя прокормить… То была сделка, но ничего дурного я в ней не вижу… Женщина, которую ты считала своей матерью, не могла иметь детей, поэтому и Олега они тоже купили… Но я тебе уже об этом рассказывала… Я не знаю, как так случилось, что они оба погибли и оставили вас, но я бы не смогла, наверное, вам доказать, что я – твоя мать… А потому я хотя бы сейчас побуду здесь, рядом с тобой, с твоими вещами. И подышу воздухом, которым ты когда-то дышала…