Так, разговаривая, женщина принесла ведро с водой и принялась мыть полы. Это было жуткое, противоестественное зрелище, от которого можно было сойти с ума.
Она была некрасива, хотя имела довольно стройную фигуру. Внешне она не походила на сумасшедшую, хотя речи ее были, безусловно, абсурдны.
– Они посадили Лену Ланцеву, ни в чем не повинную девушку… А ведь она ни в чем не виновата, абсолютно. Но мне нет резона вмешиваться, она женщина самостоятельная, как-нибудь выкрутится… Или ты думаешь, что мне стоит заплатить этим чудовищам, чтобы ее выпустили под залог? Ты как считаешь?
Шубин, который почти не дышал, стоя рядом с Сашей в кладовке, наверное, умер бы от страха, если бы этой «черной» женщине кто-нибудь ответил.
– Говорю тебе, что квартира нехорошая, она наполнена призраками… А что, если она сейчас откроет кладовку и обнаружит нас? – прошептал Шубин на ухо Саше.
Но тот ничего не ответил, наверное, и сам был близок к обмороку.
– Смотри не обмочись, – нашел в себе силы пошутить Шубин.
Послышались звуки пианино. Шубин не мог ничего видеть, но предположил, что женщина, решившая стереть пыль с клавиш, нечаянно пробежала по ним пальцами… А потом стало тихо.
– Ты бы видела своего Олега, какой он стал… – Женщина в черном продолжала свою беседу с призраком покойной Инны. – Солидный такой стал, интересный… Я знала его мать, он сейчас на нее очень похож… Она переехала в Воронеж, кажется. У нее, помимо Олега, еще трое детей, и тоже взрослых… Ума не приложу, как это твой отец польстился на меня… Хорошо, что ты внешностью пошла в него, а то бы страдала так же, как и я… Уф… Устала. Я, пожалуй, пойду. У меня больше нет сил. Я знаю, что меня ищут, и знаю, что скоро найдут… Была бы ты жива, я бы еще поборолась, а так… Я не смогу им ничего доказать, а Захара все равно не вернуть… Да, ты слышала, что его соседка выбросилась из окна? Какая ужасная смерть… Думается мне, что это дело рук ее сестры, но это еще надо доказать… Она встретила меня как-то, поздоровалась, посмотрела довольно странно и посоветовала мне читать Достоевского… Какие все странные… Ну, все, Инночка, мне пора возвращаться… Скоро встретимся…
Она вошла в ванную комнату, где некоторое время гремела ведром, после чего все стихло. Дверь раскрылась, и запахло мылом. Женщина вновь появилась в коридоре. Поправила перед зеркалом волосы, подкрасила губы и, едва заметно улыбнувшись своему отражению, вышла из квартиры, предварительно выключив свет. Затем послышался лязг дверного замка.
– Кто бы мог подумать… Сдается мне, что это Лаврова… Ну и ночка у нас с тобой сегодня выдалась… Сашок, ты живой?
– Живой, – буркнул Саша, выходя из темной кладовой и щурясь от яркого света.
Шубин тоже решил не церемониться и включил в прихожей свет.
– Ну надо же – пришла помыть полы в квартире своей покойной дочери… Уму непостижимо!
– Так, нам здесь больше делать нечего… Какой же я идиот!
– Да что случилось?
– А то, что раз Шонин сюда не пришел, значит, он уже, наверное, на вокзале или в аэропорту… Уехал, вот увидишь. А мы с тобой его прошляпили… Быстро выключай свет… Все, поехали в гостиницу… Хоть бы успеть, хоть бы…
* * *
Утром в почтовом ящике агентства Крымов нашел письмо от Шонина, в котором говорилось, что его срочно вызвали в Москву, что он потерял всякую надежду на положительный результат расследования и что деньги, которые он дал Земцовой, «пусть послужат для ее поисков, думается мне, что ее стоит искать на старом ипподроме».
Крымов несколько раз перечитал письмо. Слова «на старом ипподроме» вызывали ужас. Значит, Шонин что-то знал, но уехал, даже не сочтя нужным что-то объяснить? Свинья!
Подъехал Шубин. В лице – ни кровинки.
– Мы с Сашей всю ночь провели на квартире Шониной… Знаешь, кто туда пришел? – Он принялся рассказывать о визите Лавровой.
– Я абсолютно уверен, что это она… Но эта женщина явно не в себе…
– Шубин, по-моему, ты рехнулся… Ты понимаешь, что несешь?
– Думаю, с ней происходит что-то такое… В общем, либо в психушку отвезут, либо она вены себе перережет. Звони Сазонову или Корнилову – пусть едут к ней на квартиру, может, она еще жива!
– Шонин уехал… – Крымов швырнул на стол письмо.
Появившаяся в дверях Щукина выглядела невыспавшейся и утомленной.
– Я знаю, кто приносил цветы на могилу Инны Шониной, – заявила она прямо с порога.
– Кто же? – прохрипел Крымов. – Лаврова?
– Почему Лаврова? Это мужчина, и живет он в Затоне. Мне позвонил брат кладбищенского сторожа и сказал, что этот мужчина снова приходил. А сразу после кладбища поехал на Предмостовую площадь и сел на автобус, следующий до Затона. Маленький, голубоглазый, почти лысый, ходит в белой старомодной кепке и клетчатых светлых брюках. На вид ему лет пятьдесят.
24 июля
Вода в бассейне была зеленоватая и прозрачная. Юля с каким-то непонятным чувством, граничащим с истерикой, плавала до ломоты в костях, пока не замерзла. Вышла из воды и уселась в полотняное, нагретое солнцем кресло.
– Надо же – вчера шел дождь, а сегодня с самого утра печет, – сказала она загорающей на солнышке Стелле.
Пленницы уже успели привыкнуть к тому, что они совершенно голые. Охранник объяснил им, что купальников в доме нет, а потому пусть привыкают показывать свое тело.
– Грязные скоты… – Юля старалась не смотреть на охранника, которого побаивалась.
– Вы бы прогулялись… – сказал охранник, обращаясь к лежащей на кушетке Стелле. – Вам надо двигаться…
– Зачем? Убивайте так, – отозвалась Стелла.
– Стелла, пойдем… Они не шутят, – пролепетала Юля.
И она насильно подняла разморенную солнцем Стеллу. Накинула на нее простынку, взяла ее за руку и повела вдоль стены по тенистой аллее.
– Ты видела охрану возле ворот? – не поднимая головы, пробормотала Стелла. – Они живые мужики… Может… выпустят?
– Остальных не выпустили, а нас выпустят? К тому же мне не хочется отдаваться этим бритоголовым… Лучше смерть…
Юля произнесла слово «смерть» – и тотчас же подумала о том, что оно стало обычным в их лексиконе. Что ж, именно смерть была бы избавлением от предстоящих страданий.
Но больше всего томила неизвестность. Зачем их так кормят, почему позволяют так много спать и заставляют плавать и гулять?.. Что все это значит?!
– Это ты потеряла? – Юля наклонилась и подняла с земли золотую цепочку. И тут же лицо ее изменилось, а лоб покрылся испариной. – Стелла, да подожди же ты!
Она догнала ее и показала свою находку.
– Господи, смотри… Это золотая цепочка с кулоном в форме сердечка, видишь?
– Но она не моя… Это ловушка, надо немедленно отдать охраннику…