– Присаживайтесь… – Симон кивнул на шаткий табурет. – Так-с… это не он, это тоже не он… Вот, видите? Задрал голову и смотрит куда-то в поднебесье? Это и есть Герка. Вы, я чувствую, так серьезно за него взялись, у вас и лицо такое… как бы это сказать, словом, вам не до шуток. А между тем знайте, молодой человек, что Герман Кленов совершенно безобидное существо, для которого весь смысл жизни заключается в Веронике.
– А я думал, в вине… – Крымов внимательно рассматривал фотографию худощавого брюнета с веселым и немного дурашливым выражением лица. Снимок был старый, изображение расплывчатое, но даже это фото доказывало, что тапер из ресторана – совершенно другой человек… Ничего общего, абсолютно…
– Вы напрасно считаете его алкоголиком. Ведь кто такой алкоголик? Больной человек, ведь верно?
– Верно, – вяло отвечал Крымов, думая о своем.
– Так вот, а разве может алкоголик зарабатывать деньги с такой легкостью, как это делал Гера?
– Что значит – «с легкостью»?
– А то, что Гера подрабатывал где только мог, чтобы только обеспечить свою семью, свою Веронику… К примеру, он работал здесь, у нас в театре, озвучивал все роли подряд, когда у Васильевой заболело горло, а Сторожев лег в больницу с аппендицитом… Мыл лестницы в театре по ночам, страшно стыдясь этого и скрывая от своих знакомых. Затем подрабатывал, ночью же, в аптеке, после чего день ходил квелый и тяжко так, надсадно зевал… Мне лично Герман всегда был симпатичен, честное слово. Кроме того, он довольно часто приводил мне клиентов: то придет от его имени какая-нибудь барышня с просьбой сшить ей театральный костюм, чтобы поразить жениха, то какая-нибудь важная мадам захочет, чтобы я сшил костюмчики для ее мальчиков из настоящего панбархата… Или вот еще был случай…
– Извините, мне пора. Спасибо вам за все.
– …был случай: пришел Герман с отрезом дорогой костюмной ткани и попросил, чтобы я сшил ему… фрак!
Крымов замер, думая, что ему почудилось слово «фрак».
– Как вы сказали: он заказал фрак?
– Именно! Я спросил его, зачем ему фрак, на что он ответил: ты, мол, Симон, поменьше задавай вопросов и побольше работай, вот что-то в этом духе…
– И он вам так и не сказал, зачем ему фрак?
– Нет. Но самое-то главное: он заплатил мне за него вперед! Из чего я сделал вывод, что костюм я шил не для Германа, а для кого-то, фигурой схожего с ним, потому что он настаивал, чтобы я сделал чуть покороче рукава и пошире брюки…
– Он заказывал фрак для пианиста, который работал по его документам в ресторане «Европа» тапером… Вот поэтому я к вам и пришел… Скажите, Симон, Герман ничего вам не рассказывал о нем? О человеке, для которого он заказывал у вас костюм и которому доверил свои документы?..
– Нет, извините, но ничем не могу помочь… Одно скажу: раз Герман ему, этому таперу, как вы изволили выразиться, помогал, то делал он это скорее всего ради денег… И вы не слушайте Шестопалова, который станет вам наговаривать на Германа, – он славный малый и очень любит свою жену. Но его беда – алкоголь – сильно мешает ему, это верно. Была бы Вероника более практичной женщиной, нашла бы способ вылечить Германа, но она, как и он, не живет, а витает где-то в облаках… А ведь красивая женщина, очень красивая. Одевается хорошо, за собой следит, волосы держит в порядке, а вот заняться мужем не может. Рассеянная она какая-то…
– Вы, случаем, не влюблены в нее?
– Влюблен. И не скрываю этого. Она иногда приходит ко мне, мы с ней пьем чай или красное вино, и она слушает, как я ей рассказываю о Польше и Франции, а я тем временем хорошо и много работаю… Она вдохновляет меня… Сядет вот здесь, в уголке, обхватит пальчиками бокал и смотрит на меня, прикрыв глаза, словно в полудреме… А иногда приносит отрез и просит меня сшить к празднику какое-нибудь открытое, шикарное платье. Расплачивается мелочью, из чего я делаю вывод, что она копит эти деньги, экономя на хозяйстве. Нищета, одним словом…
– А вы бы женились на ней?
– Да уж сколько раз я ей предлагал, но она только улыбается и качает головой… Роскошная женщина, красавица, одни волосы и глаза чего стоят…
– А как вы думаете, откуда они взяли деньги на поездку в Крым?
– Думаю, Герман расстарался. Любовников у Вероники нет, это точно. Она слишком… неземная, чтобы пачкаться в этой грязи. К тому же у нее есть Герман…
Крымов вернулся в агентство.
– Есть новости? – спросил он у Щукиной, которая, едва увидев своего шефа, тотчас бросилась подогревать для него обед.
– Нет, пока нет… Хотя звонил Сазонов и просил передать, что ни в Затоне, ни на Гуселке, словом, нигде в тех районах, где прежде обнаруживали тела убитых женщин, Юли нет… Женечка, я понимаю, что ты не в себе, но тебе надо бы поесть. Я принесла тебе из ресторана холодные котлеты и пирог с вишней. Поешь?
– Ты прямо как мама родная, – грустно улыбнулся Крымов. – Конечно, поем… Спасибо. Шубин не появлялся?
– Нет… А что в кукольном театре?
– Судя по всему, Герман Кленов – настоящий Герман Кленов – прикрывал пианиста, работая на него непонятно на каких условиях. А сейчас в Крым улетел, судя по всему, на полученные от него деньги… Что касается Шонина, то я думаю, он решил возвратиться к себе в Москву. Уверен, что он приезжал сюда не из-за Инны, это как пить дать. Ведь кто такой Олег Шонин? Крупный бизнесмен, который не мог, поверь мне, столько времени потратить впустую. Он наверняка проворачивал здесь какие-то свои коммерческие или какие другие дела. А чтобы его пребывание в городе выглядело более-менее правдоподобным – не надо забывать, что такие люди, как он, слишком заметны, чтобы местные власти не обратили на него внимание, – он придумал историю с поминками… Ты помнишь, что рассказывала Юля про поминки? Там народу-то почти никого не было, так, какие-то случайные знакомые… Кроме того, Шонин не жил на квартире сестры, он жил в гостинице, а это наводит на мысль, что человек или люди, с которыми он общался здесь по своим делам, тоже наверняка жили в гостинице… И про кольцо Инны он тоже, как мне кажется, все придумал, чтобы каким-то образом выразить свое недоверие к нам и чтобы наше расследование в конечном счете зашло в тупик… Ведь на эксгумации трупа своей сестры он не настаивал, более того – даже ни разу не зашел к Корнилову и не предложил ему ни денег, ничего такого, из-за чего бы тот мог расстараться. Все это – спектакль: и любовь к покойной сестре, и обида на Юлю, купившую кольцо с бриллиантами у Иноземцева… Думаю, что Иноземцев с Ивонтьевым действительно лечили какую-то женщину несколько лет назад, но доказать, что человек, который их нанял, расплачивался драгоценностями Инны, – невозможно! Разве кто-нибудь, кроме Олега, может подтвердить, что это кольцо и цепочка с Нефертити принадлежали именно Инне? Похожих колец сколько угодно… как и цепочек. Я справлялся в центральном ювелирном магазине насчет кулона с Нефертити – эта бессмертная головка была модной во все времена, и в советские… Ты же не изъяла у своего гинеколога кулон?