Интересно, что они теперь могут сделать?
— Простите, — уклончиво произношу я, высматривая Джека. — Впрочем, ничего страшного…
— Ну, что с вами поделаешь?! Я ведь предупреждал…
Я пытаюсь улизнуть, но он хватает меня за плечо.
— Что ж, придется вам надеть то, что осталось.
— Что? — непонимающе переспрашиваю я. — Что осталось?
— Я предчувствовал, что так и будет, — торжественно объявляет Сирил, — поэтому распорядился заранее.
Мне становится не по себе. Что он еще задумал?
Неужели догадался…
— К счастью, еще есть из чего выбрать, — продолжает Сирил.
Нет. Ни за что. Нужно бежать. Прямо сейчас.
Я принимаюсь отчаянно вырываться. Но у него просто железная хватка. Сирил тащит меня в палатку, где рядом с длинным тремпелем-вешалкой хлопочут две дамы средних лет… О Боже! Где они отыскали это безвкусное, убогое уродство из дешевой синтетики? В миллион раз хуже, чем в прокатном магазинчике!
— Нет, — в панике шепчу я. — Нет, я уж лучше останусь в чем есть.
— Всем нужно надеть костюмы, — наставительно заявляет Сирил. — Это было в сообщении.
— Но это… это и есть костюм, — поспешно заверяю я, показывая на свое платье. — Просто забыла сказать это… летнее платье двадцатых годов для прогулок в саду… совершенно аутентичное…
— Эмма, сегодня праздник, — выходит из себя Сирил. — Люди хотят повеселиться, в частности посмеяться, глядя на своих коллег и родных в забавных костюмах. Кстати, а где ваши родные?
— О…
Я строю печальную физиономию. Кажется, получилось: недаром я тренировалась целую неделю.
— Они, к сожалению… к сожалению, не смогли приехать.
— Но вы сказали им о празднике? — допытывается Сирил, с подозрением уставясь на меня. — Послали приглашение?
— Да!
Интересно, сколько раз в день мне приходится скрещивать пальцы за спиной? По-моему, я изовралась.
— Разумеется, послала. Им очень хотелось приехать!
— Что же… придется вам в одиночку общаться с коллегами и их семьями, — вздыхает Сирил. — А вот и костюм. Оденетесь Белоснежкой.
Он сует мне кошмарное нейлоновое платье с пышными рукавами.
— Не хочу быть Белоснежкой… — завожу я, но благоразумно замолкаю при виде несчастной физиономии Мойры из бухгалтерии. Две благообразные мымры силой запихивают Мойру в огромный мохнатый костюм гориллы.
— Ладно-ладно, буду Белоснежкой.
Я едва не плачу. Мое модное, подчеркивающее все достоинства фигуры платьице лежит в ситцевом мешочке, откуда, как мне объяснили, его можно забрать в конце дня. А пока на мне наряд, более подходящий для шестилетней девочки. Для шестилетней девочки с полным отсутствием вкуса и врожденным дальтонизмом.
Едва я с унылым видом показываюсь во дворе, оркестр бодро заводит песенку «Ум-па-па» из «Оливера», и кто-то что-то невнятно кричит в трескучий микрофон. Я оглядываюсь, жмурясь от солнца и пытаясь сообразить, кто в каком обличье тут предстал. Вижу Пола, одетого пиратом. Бедняга идет по газону, обремененный тремя малышами, цепляющимися за его ноги.
— Дядя Пол! Дядя Пол! — визжит один. — Сделай еще раз страшное лицо!
— Хочу леденец! — вопит второй. — Дядя Пол, хочу ледене-е-е-ец!
— Привет, Пол, — мрачно здороваюсь я. — Веселитесь?
— Того, кто выдумал корпоративный День семьи, нужно было сразу поставить к стенке, — объявляет он без всякого намека на юмор.
Я сочувственно киваю.
— Слезь с моей ноги, дьявольское отродье! — рявкает он на одного из детишек, и все трое, заливаясь смехом, восторженно орут.
— Мамочка, мне не нужно тратить ни единого пенни! — сообщает одетая русалкой Артемис, проходя мимо под руку с внушительной особой в огромной шляпе.
— Артемис, нет никаких причин раздражаться! — гремит женщина.
До чего же странно! Люди разительно меняются в присутствии родственников. Слава Богу, моих здесь нет.
Но вот где Джек? Может, в доме? Может, следовало…
— Эмми!
Поднимаю глаза и вижу бегущую ко мне Кэти в совершенно нелепом костюме морковки. За собой она тащит пожилого седовласого мужчину. Наверное, ее отец.
Непонятно. Кажется, она говорила, что придет…
— Эмма, это Филипп! — объявляет она с сияющим видом. — Филипп, познакомься с моей подругой Эммой. Это ей мы обязаны нашим знакомством.
— Ч-что?!
Нет. Не верю.
Это и есть ее новый парень? Тот самый Филипп?!
Но ему не меньше семидесяти!
Я, совершенно ошалев, жму ему руку, сухую, с морщинистой кожей, совсем как у моего дедушки, и что-то бормочу насчет погоды. И пребываю при этом в полном шоке.
Не поймите меня неправильно. Я не против пожилых. Я вообще не против кого бы то ни было. И считаю, что все люди одинаковы, будь они черными, белыми, женщинами, мужчинами, молодыми или…
Но он старик! Старик!!!
— Правда, он милый? — влюбленно тараторит Кэти, едва Филипп отходит, чтобы принести нам выпить. — И такой заботливый! Готов все на свете для меня сделать! Мне еще никогда не попадались такие мужчины!
— Охотно верю, — сдавленно признаю я. — Интересно, какая у вас разница в возрасте?
— Понятия не имею, — пожимает плечами Кэти. — Как-то в голову не пришло спрашивать. А что?
У нее счастливое, радостное, непонимающее личико. Неужели не замечает, как он стар?!
— Да нет, просто так… — Я неловко откашливаюсь. — Что-то… я забыла… где вы впервые встретились?
— Можно подумать, ты не знаешь, глупенькая! — шутливо укоряет Кэти. — Сама ведь предложила, чтобы я поискала другое место для ленча! Вот я и нашла. Совершенно необычное заведение, в самой глубине маленькой улочки. Теперь рекомендую его всем и каждому.
— Это ресторан? Кафе?
— Не совсем. Я раньше не видела ничего подобного. Входишь, и тебе дают поднос. Сама набираешь блюда, садишься за стол и ешь. И всего два фунта! А потом еще и бесплатные развлечения. Иногда бинго или вист, иногда песни под пианино. А как-то даже танцевальный вечер устроили. Я обзавелась кучей новых друзей!
Несколько секунд я молча смотрю на нее.
— Кэти! Это место, случайно, не Центр помощи инвалидам и престарелым?
— Как ты сказала? — теряется она. — Э…
— Сосредоточься и вспомни. Наверное, все посетители уже… не так молоды?
— Господи, — вздыхает она и хмурится. — Теперь, когда ты сказала… кажется… Верно, там все… вроде как… люди зрелые. Но, честно, Эмма, тебе стоило бы как-нибудь заглянуть туда. — Ее лицо проясняется. — Там так весело!