Всего этого вместе взятого было достаточно для того, чтобы находящемуся в самом удобном месте подразделению специальной разведки ГРУ ГШ была спущена такая же команда, как и всем остальным – «фас». Контакт предателя должен был взят, доставлен и расколот к утру. Сам предатель – к вечеру следующего дня. Его контакты и диверсионная группа – немедленно после этого. При этом многие почему-то на сто процентов были уверенны, что именно так всё и произойдёт. Полковника, как всякого реалиста, это одновременно и поражало, и бесило.
На последнем этапе, то есть уже добравшись до диверсантов, можно было и не церемониться – но как раз сейчас собственно огневая мощь никакого значения не имела. После того, как в расположение батальона отдельными не привлекающими внимания командами прибыли ещё человек пятнадцать из состава отряда, полковник мог бы сформировать вторую группу – в конце концов, все они были офицерами-спецназовцами. Но ни это, ни допустимый по его полномочиям подъём «в ружьё» всего личного состава десантно-штурмового батальона, от писарей до хлеборезов, ни к чему хорошему бы не привёл. Опыт и годы диверсионных и антитеррористических операций пронумерованными и каталогизированными слоями сложенные в мозгу побитого жизнью полковника спецназа на подобную вводную давали однозначный ответ: труп Усама со множественными огнестрельными ранениями, оборванная цепочка к предателю, – и то, что всё нужно будет начинать сначала.
* * *
Николай как раз с высоты второго этажа штабного домика разглядывал происходящее во дворе, когда в дверь после короткого стука вошёл «Гиви».
– Привет, – поздоровался тот. Глаза у него были серьёзные.
– Добрый день, – Николай слез с подоконника и принял позу «вольно» в ожидании того, что ему могут сказать. В том, что это связано с непонятным оживлением в расположении части и переданной ему часа два назад просьбой никуда не выходить из комнаты, он не сомневался.
«Гиви» сначала оглянулся на дверь – плотно ли та закрыта – и только потом сел, показав жестом садиться и Николаю.
– Значит так… – негромко начал он. Неуверенность в его голосе звучала только одну секунду, потом это прошло. – У меня очень мало времени, пять минут. Только поэтому я не буду рассусоливать и изображать психологические подходы. Ты парень сообразительный, сам за меня там додумывай, что надо…
Николай ждал, машинально прокручивая кисти рук в паре упражнений «на растяжку».
– В общем, сегодня к вечеру мы идём в то село, откуда вы пришли. Вытаскивать твоих друзей и, если повезёт, этого Усама. Так сложилось, что это нужно именно сегодня. Нам отчаянно нужен человек, который знает Усама в лицо, и не перепутает его ни с кем другим, который покажет все дома и подходы не просто на схеме или фотопланшете, а ткнет пальцем. Ты… – он посмотрел в лицо студента с каким-то странным выражением в глазах, – Ты пойдёшь с нами? Это надо…
Николай помолчал, прислушиваясь к своим внутренним ощущениям. Ничего особенного не происходило. Собственно, именно такого предложения, хотя может и высказанного в другом стиле, он ожидал все последние дни.
– Надо – это хорошее слово.
Николай помолчал, не зная, что можно ещё добавить. Пафоса не хотелось.
– У меня ботинки хреновые. Мягко говоря… Можно другие попросить?
– Можно, – «Гиви» кивнул. – И кроссовки, и ботинки, и все остальное. Пошли.
Торопясь, они быстро прошли по лестницам и переходам, за пару минут добравшись до аппендикса какого-то коридора, в устье которого на столе с телефоном сидел, небрежно развалившись, крепкий молодой парень с АКСУ[28] в руках. При виде их пары он вскочил, опустив автомат стволом вниз. «Гиви», коротко кивнув, провёл Николая мимо – в одну из открывающихся в коридорчик комнат.
Комната оказалась до половины заваленной коробками, пакетами, какие-то непонятные приборы и ящики стояли на сдвинутых к стене ученических партах, в углу с металлическим звяканьем копались в чём-то двое мужиков в камуфляже.
– Степан! – позвал «Гиви».
Оба мужика обернулись, в одном из них Николай узнал несколько раз уже встречавшегося ему эфэсбэшника из команды «Гиви», второй был незнакомым.
– Экипируй бойца по нашему классу. Бельё, камуфло, боты, разгрузка. Оружия не давать, зато аптечку по максимуму. Кто это такой, ты знаешь.
– Сферу, хуяк?
– Нет, сейчас не тот случай… Всё. Полчаса у вас. Слава, проводишь его потом?
– Я скоро закончу.
– Тогда пусть кто другой, или я сам забегу…
Степан вышагнул из кучи барахла, коротко сунул Николаю заскорузлую руку, глянул в лицо и тут же снова наклонился, скользящим движением короткого сапожного ножа вскрыв ближайшую картонную коробку точно по шву.
«Гиви» ушёл, глухо стукнув дверью и оставив Николая размышлять над тем, было ли сказанное слово шуткой, или всё же нет. Размышлять ему пришлось недолго, потому что незнакомый до сегодняшнего дня «москвич» начал подавать из коробки пакеты и связки с одеждой, и пока он отходил ко второму бойцу, Николаю пришлось с этим разбираться.
– Степан, – подождав, пока тот разогнётся, Николай всё-таки не удержался и спросил:
– Что такое «хуяк»?
– Бронежилет[29].
Ну-ну. Ответил, называется. Вот и гадай себе над незнакомым словом. Странное ощущение…
Все вещи были совершенно новыми, сложенными аккуратными слежавшимися пачками. Не отличаясь особой стеснительностью, которая здесь была бы тем более глупой, Николай быстро разделся догола, и хотя одежда на нём тоже была почти новая, надел вместо неё то, что ему дали. Трусы были классическими, хотя и недлинными «семейками» нежно-голубого цвета, из очень тонкой и мягкой хлопчатой ткани, с жирным и невнятным чернильным штампом сбоку. На заднице у них зачем-то оказался карман. Остальная часть одежды оказалась гораздо менее экзотической – простое солдатское тёплое хлопчатобумажное бельё синеватого цвета, мешковатые штаны на длинных бретельках и с непривычными эластичными завязками в коленях, жестковатая однотонно окрашенная камуфляжная куртка с капюшоном из чего-то вроде палаточной ткани. Всё это вместе как-то сразу сделало Николая похожим на вид и, опять же, на ощупь, на немаленький чайный пакетик. Носки были самые обычные, полушерстяные, и в количестве аж двух пар. Не зная, что делать со второй, он положил их на парту, и поднял взгляд на Степана, со многозначительным видом остановившегося напротив.
– Размер обуви какой? – спросил он таким тоном, будто Новый Год был уже не за горами.
– Сорок второй, – несколько настороженно ответил Николай, и через минуту Степан гордо вручил ему чей-то дорогой подарок: сильно поношенные ботинки, чуть похожие на коньковые – с крепкой, хотя и мягкой подошвой и высоким берцем. На их шнурование у Николая ушло почти столько же времени, сколько на всё остальное вместе взятое.
К тому моменту, когда полузнакомый боец ушёл из комнаты, обвешанный всяким военным и околовоенным имуществом и подпрыгивая на ходу, сюда явилось ещё двое, не обративших на Коляна никакого внимания. Степан переходил от одного из них к другому, доставая им из ящиков и коробок какие-то предметы, дёргая туда-сюда трескучие «липучки» закрывающие клапана на неаккуратно сваленных в дальнем углу комнаты сумках, помогая подтягивать и отлаживать лямки на ранцах и так далее. Николай к этому времени уже закончил с обувью и стоял, не зная, что делать дальше. Одна из открытых настежь коробок торчала совсем рядом, под соседней партой и, сделав полшага, Николай небрежно неё заглянул. В коробке лежала стопка здоровенных изогнутых металлических пластин, отливающих в тени серым и синим – вероятно, вкладыши к бронежилету. Выглядели они настолько внушительно, что он сразу порадовался решению «Гиви» бронежилет ему не давать. Интересно, как люди могли бегать и драться в кольчугах, если даже несколько таких пластинок явно способны пригнуть к земле обычного мужчину?