Лаврова показала на щит.
– Вот словно не для них предупреждение! Большими буквами написано: «Внимание! В котловане купаться запрещено. Не подвергайте свою жизнь опасности».
Люди замолчали. Я мысленно зааплодировала владелице имения. Молодец, нашла правильные слова, чтобы успокоить толпу.
И тут один из полицейских объявил:
– Граждане! Вернитесь на пляж и проверьте, не пропал ли кто из членов вашей семьи.
Марина Ивановна сдвинула брови, а люди мгновенно впали в панику, со всех сторон полетели женские вопли:
– Петька! Ты где?
– Леня, Леня, отзовись!
– Николаша, Николаша!
– Мама, мама, где Наташка?
– Помогите, у меня дети исчезли!
Мужчины и женщины начали с криком метаться по пляжу.
Лаврова растерялась. Я подошла к ней и шепнула:
– Пригласите всех в бар, пусть Роман угощает посетителей за ваш счет кофе, печеньем, мороженым.
Хозяйка поместья вынула телефон, поговорила с барменом, потом схватила мегафон, лежавший на земле.
– Господа! В парковом кафе сервировано бесплатное угощение, просим всех попробовать напитки и подкрепиться бутербродами. Поторопитесь, а то еда закончится.
– Мама, там за так жрачку дают! – заорал чей-то ребенок.
– Гена, побежали, а то не хватит! – заверещал женский голос.
Не прошло и пяти минут, как пляж опустел. У котлована остались полицейские, мы с Мариной Ивановной, трясущаяся Анна Семеновна и журналисты. Лаврова решила избавиться от папарацци.
– Дорогие мои, попейте тоже кофейку в баре. Ничего интересного не ожидается. Зачем вам наблюдать, как труп доставать станут? Не самое приятное зрелище.
– Тут вообще незачем посторонним находиться, – заявил один из полицейских. – Серега, оттесни посторонних лиц за периметр. Ты почему ленту не натянул?
– Граждане, ступайте отсюда, – скомандовал юноша в джинсах, судя по всему, тот самый Серега. Потом бесцеремонно показал пальцем на Лаврову: – И вы тоже.
– Это вы находитесь на моей земле, – возмутилась та.
– На данный момент здесь место происшествия, – возразил парень, – покиньте его.
– Сейчас сюда сам Виктор Николаевич прибудет, – пригрозила Марина Ивановна.
– Да хоть Господь Бог, – не дрогнул молодой человек. – Повторяю: уйдите с территории.
– Мне надо знать, кто погиб, – не успокаивалась владелица гостиницы и интерната.
– Вам сообщат позднее, – пообещал другой полицейский, – когда тело опознают.
Делать нечего, мы все пошли на пляж и сели на лежаки.
– Хорошо тут у вас, – протянул Олег. – Мечтаю жить в тихом месте у моря, в своем доме с садом, чтобы утром выйти, пробежаться голышом по песочку и – бултых в воду. А потом расстелить полотенце и загорать. Лепота!
– Если б вы в Тамбовске устроились, то время на лежание кверху пузом вряд ли нашли, – вздохнула Анна Семеновна. – И к морю с утречка без трусов не порулили.
– Почему? – удивился столичный журналист.
– Потому что у нас люди копейки зарабатывают, – пояснила директриса. – Мой муж кандидат исторических наук заведует местным архивом, а в месяц получает пятнадцать тысяч. И это считается очень хорошо. Жителей Тамбовска выручают отдыхающие – у всех построены домики под сдачу, у некоторых аж по десять сарайчиков. В сезон люди и свой дом сдают, а сами перебираются в летние кухни. Не поносишься нагишом, когда во дворе человек двадцать посторонних. И не покайфуешь у моря – надо за постояльцами убирать территорию и туалет чистить. Некоторые приезжающие с питанием жить договариваются, значит, придется им готовить. А еще постельное белье стирать-гладить. С конца апреля до конца октября местные жители спины не разгибают, телик посмотреть некогда. А с ноября по март, когда мертвый сезон наступает, к морю идти неохота, да и холодно уже. Зимой, поздней осенью и ранней весной у нас плохо, сыро. Мы с супругом постоянно камин топим, котел гоняем. Так что не столь уж радостно в курортном месте жить. Отдыхающие видят только праздничную улыбку Тамбовска, а мы знаем, какую гримасу городок коренному населению корчит. Знаете, сколько банок я на зиму закручиваю, чтобы сэкономить?
Анна Семеновна начала загибать пальцы.
– Сейчас у меня в подполе тридцать литровок варенья из айвы, столько же из сливы. Сушеная хурма гирляндами висит.
– Обожаю варенье из айвы, – оживилась Соня. – А хурму сушеную никогда не пробовала.
– Да ну? – удивилась директриса. – Небось и рулет из кураги с грецким орехом тоже не едали? Вкуснятина!
– Анечка, – ласково пропела Марина, – соловья баснями не кормят. Ты живешь в двух шагах от пляжа, угости Сонечку и Олега своими деликатесами.
– У меня не прибрано, – начала ломаться Рамкина, – я переехала в сараюшку, в доме отдыхающие.
В голосе Лавровой появился металл:
– Анна, неприлично рассказывать людям про хурму и рулет и не дать им попробовать. Что о нас москвичи подумают?
– Интересно узнать, кто утонул, – заартачилась глупая директриса, никак не желавшая понять, что владелица усадьбы хочет избавиться от папарацци.
– Когда еще тело вытащат… – отрезала Лаврова. – И я тебе сразу позвоню. Порадуй наших гостей и с собой им вкуснятины дай. Будут они зимой чай в Москве пить, нас добрым словом поминать. Иди, Анна, иди!
Последняя фраза была произнесена таким тоном, что до Рамкиной наконец-то дошло: ей нужно увести журналистов с пляжа. Директриса вскочила.
– А и правда! Побежали, тут близенько. У меня хлебушек есть домашний, муж сам печет.
– Не волнуйтесь, – добавила Марина Ивановна, – как только спецоборудование прибудет, кликну вас.
Папарацци и Анна Семеновна удалились.
– Слава богу, – выдохнула Лаврова. – Аня прекрасный педагог, хороший человек, отменно руководит Домом здоровья, но с сообразительностью у нее не очень.
Некоторое время мы сидели молча. Потом я спросила:
– Вы никогда не красились в блондинку?
– Нет, – улыбнулась Марина Ивановна. – А почему вас это заинтересовало?
– Для поддержания разговора, – улыбнулась я. – А то какое напряжение в воздухе – вы ни слова не произносите, я тоже молчу.
– Обсуждать происшествие желания нет, – призналась Марина.
– У меня тоже, – кивнула я. – Поэтому нашла нейтральную тему: красота и здоровье. Я родилась с волосами, как у цыпленка, с этаким желтым пухом. Брови и ресницы тоже светлые. Не очень-то красиво. Один раз перекрасилась в брюнетку. Купила в магазине краску, думала, стану красавицей, но вышел ужас. Лицо напоминало маску, кожа выглядела такой бледной, аж зеленой. Почти год потом ждала, когда волосы вернут родной цвет, отрезала их потихоньку и больше не экспериментировала. А вы?