Джорджия сидела рядом с Дэном на крыльце и читала книжку, когда к ним подошел Марри.

– Дэн!

Марри улыбался. В одной руке он держал бутылку собственного вина, другой прижимал к себе внука – Джейкоб приехал из Нью-Йорка погостить.

Дочка Дэна бросила книжку и побежала к братьям, которые играли в мяч. Финн тут же протянул ей перчатку. Бобби молча грыз ногти. Это была игра для двоих – он не хотел, чтобы сестра им мешала. Финн обнял Джорджию за плечи и так и стоял, пока Бобби не сдался и не бросил ей мяч. Джен однажды обратила внимание Дэна на то, как дети ведут себя друг с другом, и теперь он тоже заметил. Бобби всегда бросал мяч так, чтобы Джорджия смогла поймать. Осторожнее, чем Финн. И ждал дольше. Бобби спускался до уровня сестры, а не требовал, чтобы она поднялась до его. Поэтому они с Джен почти не вмешивались в детские раздоры – пусть разбираются сами. Родители знали: хотя с виду Финн больше заботится о сестре, на самом деле Бобби ему не уступает.

– Как дела, Марри? – спросил Дэн.

– Хорошо, не жалуюсь.

– Угощайся, – Дэн с улыбкой указал на пиццу.

Марри взял кусок и подал Джейкобу.

– Хочешь пойти поиграть? – спросил он внука.

Джейкоб кивнул и побежал во двор, где танцевали дети и Джен. Он спрятался в тени дерева, чтобы не отобрали пиццу, и достал книжку комиксов.

– Он у нас городской ребенок, не слишком любит играть на природе. Но я над этим работаю.

Старый винодел сел на ступеньку, и Дэн налил ему вина.

– А я как раз думал о тебе, – сказал Дэн.

– Правда?

– Вспоминал твои слова: «Нужно дать винограднику десять лет. Главное, запастись терпением, и тогда все получится».

Марри взял бокал и наклонил его в сторону Дэна.

– И я оказался прав. Вон какой виноградник – любо-дорого смотреть.

Дэн улыбнулся. Он знал: Марри говорит от чистого сердца. Но он также знал, что в прошлом году старик получил десять миллионов прибыли. А прибыль для него превыше всего.

Марри улыбнулся в ответ.

– Хочу сделать тебе одно предложение.

Дэн покачал головой. Настойчивость старика впечатляла.

– Ты уже делал, а я поблагодарил и отказался.

– Напомни-ка почему?

– Я не могу производить сто тысяч ящиков вина такого же качества.

– Пятьсот тысяч ящиков.

– Пятьсот тысяч.

– Ты ведь думал, что Себастопол превратится в центр виноделия, верно? Не превратился.

– Пока, – с улыбкой кивнул Дэн.

Марри сделал большой глоток.

– Тут ты прав.

– Приезжают новые люди. Дальше по дороге появилось еще два виноградника.

– И тут ты прав. Кажется, по пути сюда я один видел. Какая там площадь? Акров пять?

Дэн не обратил внимания на его насмешливый тон.

– Если ты настолько уверен, что ничего дельного из Себастопола не выйдет, зачем тебе мой маленький виноградник?

– Он мне и не нужен. Мне нужны твои навыки винодела. Хочу, чтобы ты работал на «Марри Грант». Виноградник можешь оставить за собой, а я в благодарность буду его финансировать.

Дэн тоже отпил вина. Только бы старик не прочел по его взгляду, что значат для них подобные деньги. Финансовая стабильность была бы обеспечена. А Дэн смог бы по-прежнему заниматься любимым делом, смог бы остаться жить в этом доме, с женой и детьми, и больше ни о чем не беспокоиться. Однако Дэн производил вино не только ради самого вина, но и ради земли, которой постоянно помогал меняться к лучшему, даже спустя десять лет. Он еще не достиг задуманного. Куда бы ни двигался Дэн, предложение Марри пошлет его в противоположном направлении.

– Я не согласен.

– Ну что же… – Старик наклонил свой бокал в сторону Дэна. – Время еще есть.

Терруар и его секреты

Мама любит рассказывать о том дне, когда влюбилась в папу. Они ужинали в маленьком китайском ресторанчике. Тем же вечером ей предстояло выступать с оркестром, а ему – вернуться в Соному. За китайскими голубцами и пельменями со свининой мама спросила, чем занимаются виноделы. «Если винодел чего-то стоит, – ответил папа, – он создает хорошую почву». Ей понравилось, как он это сказал, хотя смысла его слов она не поняла. Прошло немало времени, прежде чем мама осознала, что он имел в виду.

Отец считал, что почва – главное в виноделии. Год от года она становится лучше, а с ней и вино. Он тщательно следил за ее состоянием и удобрял девятью биодинамическими составами, приготовленными из травяных отваров и компоста. Семь из них смешивал с почвой, двумя опрыскивал и смазывал лозы. Зимой закапывал глубоко в землю коровьи рога. Никаких химикатов – ничего, произведенного вне фермы. Хлопотно, зато делает экосистему более стабильной. Именно этим отец гордился больше всего: благодаря ему земля стала сильнее.

Когда забираешь что-то из почвы и не возвращаешь обратно, страдает вино. Страдает земля. Нужно найти способ сделать почву лучше, чем она была до твоего вмешательства, и тогда винификация пойдет сама собой.

Многие фабричные виноделы с этим несогласны. Как только виноград снят с лозы, они начинают вмешиваться в процесс, пытаясь добиться желаемого эффекта: добавляют химикаты, яйца и сульфиты, чтобы способствовать брожению и сделать вкус вина более тонким. Отец не добавлял в сусло ничего. Его винодельня выглядела почти аскетически: тиражный стол, дробилка для отделения ягод от гребней, открытые бродильные чаны. Отец ждал, пока виноградный сок не забродит самостоятельно. Так называемое спонтанное брожение, когда между пятнадцатым и тридцатым днем сусло начинает вырабатывать алкоголь. Никаких химикатов. Никаких культурных дрожжей, делающих брожение более предсказуемым. Такой подход требует необычайного терпения – и столь же необычайной веры.

Отец говорил, что лучший момент в работе виноградаря – когда ягоды, за которыми ты так тщательно ухаживал, сами делают свое дело. Не потому, что ты их принуждаешь. Вино начинает бродить, потому что готово. Потому что после всех твоих усилий виноград знает, что от него требуется. Он использует собственные соки и становится тем вином, которым должен стать.

Если мои слова звучат излишне сентиментально, посмотрите при случае своими глазами, как делают вино. Меня это зрелище восхищало всякий раз: сусло бродит в чанах, отец погружает мезгу на дно, пока виноград не превращается в нечто новое. Отец знал, как дать ему необходимую основу, а потом отойти в сторону и не мешать.

Мама говорила, что влюбилась в папу именно поэтому. Сидя в китайском ресторанчике и слушая, как он рассуждает о почве, о важности прочной основы, она поняла его главное убеждение, его подход к виноделию: если хорошо потрудиться, можно с самого начала придать чему-то сил, которые понадобятся ему в будущем. Еще прежде чем оно само поймет, насколько эти силы ему необходимы.