— Никак нет, группенфюрер. Сели в легковой автомобиль штаба резервной армии. Двинулись в сторону Берлина. Следовать за ними?
— Оставайся на месте. Может, к тебе еще гости пожалуют.
* * *
— Ты не боишься? — Бертольд с волнением взглянул на брата.
— Нет. Хотя, пожалуй, некоторое чувство беспокойства все же испытываю, — ответил полковник. — На всякий случай: если что-то пойдет не так, как мы запланировали, постарайся незаметно исчезнуть из Германии.
— Перестань, — отозвался Бертольд слабой улыбкой. — Во-первых, у нас все получится. А во-вторых, ты же сам знаешь: исчезнуть из нашей страны можно только одним путем… Так что у нас лишь один шанс выжить: убить его.
— Ты прав. — Штауффенберг постучал по стеклу, отделявшему водителя от пассажиров на заднем сиденье: — Притормози.
На тротуаре стоял офицер в форме обер-лейтенанта. В правой руке он держал объемный портфель.
— Вот и Хефтен.
Офицер сел рядом с водителем. Стекло с легким шорохом ушло за спинку сиденья.
— Крюгер, — обратился граф к шоферу, — едем на аэродром Рангсдорф. И увеличь скорость. Похоже, мы опаздываем.
* * *
Мюллер приподнял матовую бутылку из-под коньяка и посмотрел сквозь нее на свет. Пусто. Пришлось достать из «секретного» шкафа штоф водки, предназначенный для непредвиденных случаев вроде нынешнего, и налил себе полный бокал.
«Черт, — подумал он, — кажется, я уподобляюсь Кальтенбруннеру. Не хватало еще и мне стать алкоголиком».
Телефонный звонок не дал ему сделать и глотка.
— Генрих, в машину к Штауффенбергу подсел его адъютант, обер-лейтенант фон Хефтен. При себе имел портфель.
— Куда поехали? В штаб?
— Нет. За город.
Мюллер положил трубку на рычаг, повертел бокал в руке и вылил водку в раковину. Началось. Через полчаса Штауффенберг вылетит в Восточную Пруссию. Сейчас нужно не пить, а действовать.
* * *
Насвистывая незатейливый мотивчик, Скорцени брился перед зеркалом, когда дверь ванной комнаты отворил Шталь:
— Вызывали?
— Да, Эрих. Во второй половине дня мне необходимо вылететь по делам в Вену. — Скорцени промокнул лицо полотенцем и оценил свою работу удовлетворенным взглядом.
В Вене он должен был согласовать некоторые детали операции против Тито. Два месяца назад группа парашютистов Скорцени едва не захватила руководителя югославского сопротивления в Боснии, но тот успел скрыться, бросив на произвол судьбы двух работавших на него британских офицеров связи. Теперь первый диверсант рейха планировал вторую попытку обезглавливания боснийских партизан.
— Что требуется от меня?
— Тебя я вызвал лишь для того, чтобы предупредить: завтра утром ты отправляешься в части Роммеля. Во Францию.
— На фронт?!
— Совершенно верно.
— Но, господин Скорцени, я не понимаю, в чем провинился перед вами.
— Лично передо мной — ничем. Кстати, тебе повезло значительно больше, чем ефрейтору Бохерту. — Скорцени впился взглядом в глаза подчиненного: — Я же предупреждал, что не потерплю в своей команде неповиновения моим приказам! Я приказывал тебе не трогать русского?
Шталь вскинул подбородок:
— Господин штурмбаннфюрер, да, я виноват. Но в тот момент просто не смог себя сдержать…
— Повторяю: я приказывал тебе не трогать русского? Я предупреждал, что он мне нужен?
Шталь повинно склонил голову:
— Да, господин штурмбаннфюрер.
— Вот потому, — снова перешел на спокойный тон Скорцени, — я и отправляю тебя на фронт.
— Разрешите идти?
Скорцени положил руку на плечо проштрафившегося офицера:
— Эрих, мне нужно еще две недели, чтобы подготовить этого парня для той работы, которую он должен выполнить. А ты мне мешаешь. Сразу, как только он отправится на задание, ты вернешься обратно. Я все сказал. Хайль!
* * *
На аэродроме Штауффенберга ждал самолет «Хенкель-111», а на его борту — генерал-майор Штиф, ответственный за строительные и ремонтные работы в ставке фюрера. Он сидел на последней скамье, в хвосте салона, разложив на коленях салфетку с немудреной снедью. Рядом стояла металлическая фляжка с коньяком.
— Карл, — Штиф говорил нечетко, ему явно мешали непрожеванная пища и выпитое спиртное, — вы не против, если я позавтракаю? Дома, представьте себе, не успел. А в ставке нам будет не до того.
— Какие вопросы, генерал! А я, если вы не возражаете, немного вздремну.
Штауффенберг положил портфель себе на колени, откинулся на деревянную спинку сиденья и закрыл глаза.
Хефтен хотел было последовать примеру командира, но, тут же передумав, засунул портфель под соседнее сиденье и приготовился бодрствовать.
Боковой люк захлопнулся, двигатели взревели, и самолет вырулил на взлетную полосу.
* * *
— Бертольд Штауффенберг прибыл в штаб резервной армии.
— И…
— Всё.
— Что — всё?! — Мюллер готов был раздавить зажатую в руке телефонную трубку. — Мейзингер, меня всегда восхищало твое красноречие, но сейчас не тот случай. С кем приехал? С чем приехал? На чем приехал?
— Один. Генрих, он приехал один и пустой. На машине Штауффенберга.
— То есть в руках у него ничего не было?
— Совершенно верно.
— Вот. Это именно то, что я и хотел от тебя услышать.
Мюллер нажал на рычаг, вытер со лба и шеи пот. Чертова жара.
Настоящее пекло. Палец сам по себе уткнулся в диск набора, накру-тил нужный телефонный номер. Когда на другом конце провода ответил знакомый голос, группенфюрер коротко бросил:
— Карл выехал. Он везет осылку.
* * *
Пролетев около 560 километров, самолет приземлился в Растенбурге в 10 часов 15 минут. Время прилета зафиксировал комендант аэропорта.
До совещания оставалось два часа.
— Карл… — Не успев встать на ступеньку откидной лестницы, Штиф выпал из люка, уронив на землю портфель и фуражку. — Я плохо себя чувствую, Карл. Вы не подбросите меня до места? Тем более я не вижу своей машины;
Штауффенберг, поставив ногу на первую ступеньку трапа, брезгливо поморщился:
— Садитесь на переднее сиденье. И постарайтесь не загадить мне машину.
— Благодарю вас, полковник. — Штиф подхватил свои вещи и поплелся к стоявшему неподалеку автомобилю.
— Что с ним? — спросил у уже спрыгнувшего на землю Штауффенберга спустившийся следом Ганс Баур, личный пилот Гитлера, прилетевший вместе с ними в ставку фюрера.