* * *
«Копия.
Ставка фюрера.
20.07.1944.
От кого: От рейхслейтера М. Бормана.
Кому: Всем гаулейтерам.
Распоряжение № 3
Сверхсрочно!
1. К списку преступников, замешанных в покушении на жизнь фюрера, добавлен генерал Ольбрехт.
2. Фюрер ранен. Фюрер борется за жизнь. Спасение фюрера — символ спасения немецкого народа.
В случае удачной попытки покушения на нашего фюрера изменники планировали передать исполнительную власть в руки генералов Фромма, Ольбрехта и Хепнера, после чего заключить мир с Москвой. Их преступные действия могли стать смертным приговором для всего немецкого народа.
Исходя из вышесказанного, ПРИКАЗЫВАЮ:
Отслеживать на местах и немедленно сообщать в Берлин обо всех проявлениях непатриотических настроений среди членов партии и населения.
Хойль Гитлер!
М. Борман»
* * *
Старков кивком головы выпроводил из кабинета всех, кроме Кима, и плотно закрыл дверь.
— Рассказывай.
— Сначала вы.
— Ты думай, что говоришь, мальчишка.
— Думаю, Глеб Иванович. — Ким надел очки и стал похож на студента московского вуза. Аналогию смазывала лишь военная форма. — Тяжеловато все прощупывать вслепую. Тем более что многое завязано на… — Ким указал пальцем на потолок.
Старков довольно хмыкнул: а все-таки ему удалось сделать из пацана толкового аналитика!
— Не дрейфь. Хозяин вроде как смирился с мыслью о нападении на Гитлера. Так что, считай, пронесло. Достаточно? Тогда излагай.
Ким с сожалением посмотрел на остывающий кипяток, взял со стола исписанный лист бумаги и, заглядывая в него, начал озвучивать свои выкладки:
— Итак, «Берта» погиб в апреле, в двадцатых числах. Как я уже говорил, налетов на Берлин в те дни не было. До апреля «Берта» работал вместе с «Вернером», представителем штаба сухопутных войск. Так называемым «представителем».
— То есть? — Старков недоуменно вскинул брови.
— «Вернера» привел «Берта». — Ким, казалось, ничуть не смутился. — В начале сорок четвертого. Именно «Берта» заявил, что «Вернер» не кто иной, как Линдеман Фриц, генерал артиллерии, начальник технической службы Главного штаба верховного командования сухопутных войск вермахта. И до вчерашнего дня мы полагали, что так оно и есть.
— Что изменилось?
— Сегодня я еще раз просмотрел все сообщения, отправленные «Бертой» до апреля, и все сообщения, отправленные «Вернером» по окончании апреля. И вот что обнаружил. — Ким уткнулся в исписанный им лист бумаги: — До гибели «Берты» нам сообщалось о передислокации немецких войск с использованием наименований частей. Точными наименованиями. Вот, смотрите. Перечисление численности войск, имена командиров дивизий, полков. Очень детальная информация. Причем, прошу заметить, предоставленная, как утверждал «Берта», именно «Вернером». После же гибели «Берты» «Вернер» продолжает поставлять информацию, и в ее достоверности мы не сомневались, ибо все всегда сходилось. Но иногда в его донесениях все-таки проскакивают некоторые неточности. Смотрите: например, здесь, в нумерации частей. Еще через две недели он почему-то не может сообщить нам точное количество танков — указывает только место их передислокации. Причем верное. Теперь смотрите здесь, — Ким ткнул пальцем в нужную строку на бумаге. — Неправильно передана фамилия командира полка. А здесь, — палец сполз чуть ниже, — не уточнена численность военнослужащих. — Ким подхватил следующий листок. — Согласитесь, Глеб Иванович, сотрудник штаба подобных неточностей допускать не может.
— Не может, — согласился Старков. — Твой вывод?
— «Берта» был сотрудником абвера, то есть армейской разведки. Которого завербовали мы лично. Он владел информацией по штабам. Много разъезжал по фронтам.
— К чему ведешь?
— К тому, что «Берта» корректировал сведения «Вернера». Тот ему их поставлял, а «Берта» как бы отшлифовывал полученные данные через свои каналы. И дополнял новой, более точной информацией. Со смертью же «Берты» шлифовка прекратилась. Сам «Вернер», похоже, действительно вхож в кабинеты руководящего состава рейха, однако он не сотрудник штаба сухопутных войск, как нам предоставил его «Берта». По-моему, он даже Берлин покидает только в исключительно вынужденных случаях. И снабжает нас информацией, которую получает из высших, но не военных кругов. Скорее всего «Вернер» — человек из верхов министерства военной промышленности. Или…
— Или?..
— Или из разведки. В крайнем случае — из службы безопасности.
Старков энергично тряхнул головой, отгоняя сонливость.
— Хрен редьки не слаще. Однако все это лишь предположения.
— Есть еще один момент. — Ким с жалостью посмотрел на начальника: полежать бы ему часов так с десяток, прийти хоть немного в себя.
Старков усмехнулся:
— Добивай.
— Напрашивается резонный вопрос: почему «Берта» выдал нам «Вернера» за работника штаба, если тот таковым не является? Ответ, я думаю, заключается в том, что его… заставили так нам сказать. Те, кто стоял над ним. Люди Геббельса так сработать не могли: не тот уровень, да и доступ к передаче информации должен оставаться на высоте. Опять же подстраховка нужна, чтобы, не дай бог, не запеленговали. А потому делаю предположение, что под видом «Вернера» с нами «сотрудничает» кто-то из окружения Гиммлера. Или Геринга.
Старков потер подбородок. Эх, закурить бы… И сдохнуть.
— Ты хоть понимаешь, о чем только что сказал? С Москвой работают первые лица фашисткой Германии! Это, родной мой, даже не «пятьдесят восьмая». Это «вышка». И без всякого суда.
— Факты, Глеб Иванович.
— Да засунь ты их себе… — Старков рывком расстегнул верхнюю пуговицу кителя. — В общем, так. Теперь нам надо уши востро держать. И никому — ни слова. Понял, Ким? Никому! В том числе нашему прямому руководству.
Ким повел плечом:
— Да мы Фитина и так в неведении держим.
— И еще подержим. Пока не разберемся что к чему.
* * *
Мюллер рывком распахнул дверь и вошел в приемную.
— Меня искали?
— Да, господин группенфюрер. — Гюнтер вскочил с места.
— Кто? Рейхсфюрер?
— Никак нет. Вот список, — помощник протянул листок.
Группенфюрер бегло осмотрел его и бросил на стол:
— Какие еще новости?
— Доставили Гизевиуса.
— Вот как. — Группенфюрер схватил за горлышко графин с водой и налил жидкость в стакан, заполнив его до краев. — Где он сейчас?