– Хороший выдался год, – сказал мне Беорннот. – В два раза больше голов, чем в прошлом году. Датчане оставили меня в покое.
– И не устраивают набеги? И не угоняют скот?
– Ну, было пару раз. – Он пожал плечами. За год, что прошел с нашей последней встречи, у него отнялись ноги, и теперь его повсюду носили на стуле. – Мне много лет, – продолжал он. – Мое тело умирает по кускам. Ты, наверное, хочешь эля?
Расположившись в зале, мы обменялись новостями. Он от души расхохотался, когда я рассказал ему о покушении на свою жизнь.
– Что, теперь принято обороняться овцами? – Он увидел, как в зал вошел сын, и крикнул ему: – Иди сюда, послушай, как лорд Утред овцами выиграл битву!
Сына звали Беортсиг, и он, как и отец, был широкоплеч и носил бороду. Он посмеялся над историей, но его смех показался мне натянутым.
– Говоришь, эти мерзавцы пришли из Тофесестера? – спросил он.
– Так сказал тот ублюдок.
– Это же наша земля, – покачал головой Беортсиг.
– Отверженные, – небрежно бросил Беорннот.
– И глупые, – добавил Беортсиг.
– Их нанял некто тощий, лысый и одноглазый, – сказал я. – Вы не знаете такого?
– Очень похож на нашего священника, – не без удивления произнес Беорннот. Беортсиг промолчал. – Так что привело тебя сюда? – спросил он. – Надеюсь, не желание опустошить мои бочонки с элем?
Я рассказал ему о том, что Альфред поручил мне скрепить договор с Йориком и как посланники Йорика объяснили желание своего короля заключить этот союз страхом перед Сигурдом и Кнутом. Лицо Беорннота приобрело скептическое выражение.
– Сигурда и Кнута не интересует Восточная Англия, – сказал он.
– А Йорик считает, что интересует.
– Он дурак, – заявил Беорннот, – и всегда был дураком. Сигурду и Кнуту нужны Мерсия и Уэссекс.
– Как только они завладеют этими королевствами, лорд, – негромким голосом заговорил Осферт, обращаясь к нашему хозяину, – они захотят заполучить и Восточную Англию.
– Думаю, это верно, – согласился Беорннот.
– Так почему бы сначала не завладеть Восточной Англией? – продолжал Осферт. – И пополнить людьми свои банды?
– Думаю, пока Альфред жив, ничего такого не случится, – сказал Беорннот и перекрестился. – И я буду молиться, чтобы он жил подольше.
– Аминь, – произнес Осферт.
– Итак, ты решил потревожить Сигурда? – спросил у меня Беорннот.
– Я хочу знать, что он собирается делать, – ответил я.
– Готовиться к Йолю, – предположил Беортсиг.
– Что означает, что весь следующий месяц он будет пьян, – добавил его отец.
– Он на целый год оставил нас в покое.
– А у меня нет желания ворошить осиное гнездо, – продолжал Беорннот. Он говорил с наигранной беспечностью, но было ясно, что он тверд в своем намерении. Он понимал: мое продвижение на север может спровоцировать Сигурда, и тогда его поля снова будут топтать подковы датских лошадей, а датские мечи окропят кровью его земли.
– Я вынужден ехать в Восточную Англию, – сказал я, – а Сигурду наверняка придется не по душе идея союза между Йориком и Альфредом. Он может послать своих людей на юг, чтобы все узнали о его недовольстве.
Беорннот нахмурился.
– Или не послать.
– Вот это я и хотел бы выяснить, – сказал я.
Беорннот что-то проворчал себе под нос.
– Лорд Утред, тебе стало скучно? – спросил он. – У тебя руки чешутся убить парочку датчан?
– Я просто хочу их пощупать, – ответил я.
– Пощупать?
– Скоро половина Британии будет знать об этом договоре с Йориком, – пояснил я, – а кто больше всех заинтересован в том, чтобы помешать ему?
– Сигурд, – после паузы признал Беорннот.
Иногда я воспринимал Британию как мельницу. В основании у нее лежит тяжелый и надежный жернов – Уэссекс, сверху – такой же тяжелый бегун из датчан, а Мерсия перемалывается между ними. Мерсия виделась мне тем местом, где саксы и датчане сражаются больше всего. Альфред поступил мудро, распространив свою власть на большую часть юга королевства, однако датчане продолжали править на севере, и до настоящего момента силы были примерно равны, но обе стороны искали себе союзников. Датчане уже пытались соблазнить валлийских королей, однако те, хотя и питали тайную ненависть к саксам, все же опасались гнева христианского бога сильнее, чем датчан, поэтому в большинстве своем валлийцы поддерживали хрупкий мир с Уэссексом. На востоке лежало непредсказуемая Восточная Англия, якобы христианское королевство, где правили датчане. Восточная Англия могла бы склонить чашу весов. Если Йорик отправит своих людей сражаться против Уэссекса, тогда победят датчане, но если он вступит в союз с христианами, датчан будет ждать неизбежное поражение.
Сигурд, размышлял я, захочет помешать подписанию договора, и у него для этого есть две недели. А не он ли послал ту шайку из тринадцати человек, чтобы убить меня? Здесь, перед очагом в доме Беорннота, ответ на этот вопрос казался мне очевидным. И если это он, то каков будет его следующий шаг?
– Значит, хочешь пощупать его, да? – спросил Беорннот.
– Но не провоцировать, – пообещал я.
– Без резни? Без грабежей?
– Я ничего не стану затевать, – снова пообещал я.
– Одному Господу известно, что тебе удастся обнаружить, не прикончив парочки мерзавцев-датчан, – задумчиво произнес Беорннот. – И все же. Иди и вынюхивай. Беортсиг пойдет с тобой.
Он посылал своего сына и дюжину дружинников, чтобы убедиться, что мы не нарушим обещание. Беорннот опасался, что мы собираемся опустошить несколько датских ферм и вернуться обратно с богатой добычей из скота, серебра и рабов, и рассчитывал, что его люди помешают этому. Однако я на самом деле хотел только понять, что творится на датских территориях.
Я не доверял Сигурду и его пособнику Кнуту. Оба мне нравились, но я знал, что они убьют меня с той же легкостью, с какой забивают зимний скот. Из двоих Сигурд был богаче, а Кнут опаснее. Он был молод и уже успел снискать себе репутацию лихого рубаки, человека, чей меч уважали. Все это привлекало к нему множество людей. Они шли к нему даже из-за моря, приплывали в Британию, чтобы последовать за вождем, который обещает им богатую добычу. Весной, думал я, датчане обязательно вернутся или, возможно, дождутся смерти Альфреда, так как знают, что смерть короля несет с собой неопределенность, а неопределенность дает массу возможностей.
Беортсиг думал о том же.
– А Альфред действительно умирает? – спросил он, когда мы уже выехали на север.
– Так все говорят.
– Так говорили и раньше.
– Много раз, – согласился я.