– Ты еще долго намереваешься пробираться ко мне таким экстравагантным способом? По правде говоря, я начинаю волноваться.
– Боишься, что я упаду? – растроганно спросил Рэм.
– Нет. Боюсь, что ты разучишься заходить в комнаты через двери. Я-то привыкла, но что скажут кардинал или, тем более, король? Представь: вызывает тебя его величество на аудиенцию, а ты запрыгиваешь в тронный зал через окно!
– Самое главное – чтобы не из шкафа, – отозвался Рэм.
На этих словах мы оба дружно расхохотались.
– На самом деле недавний опыт показал, что приходить к тебе таким способом бывает полезно, – немного посерьезнев, заметил Рэм.
После чего вручил мне букет оранжевых цветов, который каким-то образом ухитрился протащить наверх, ничуть не испортив. Я посмотрела на него исподлобья.
– Рэм, ты неисправим! – простонала я, принимая цветы. – Это, конечно, очень красиво, но ты хоть знаешь, что означают оранжевые лилии?
– Понятия не имею, – беззаботно откликнулся Рэм. – А они что-то означают?
– Угу, – хмуро кивнула я. – Ненависть и отвращение.
– Надо же. – Особого впечатления мои слова на Рэма не произвели. – Ну, хочешь, я выброшу их в окошко?
– Не надо. – Я отвернулась, прижимая к груди букет. Поддеть мужчину – святое дело, но в действительности-то значение цветов лично для меня не играло ни малейшей роли! А вот то, что они красивы и к тому же подарены от чистого сердца, – дело другое. – Мало ли, вдруг упадут кому-нибудь на голову!
– Это точно, тогда бедолага и вправду возненавидит оранжевые лилии, – согласился Рэм. – Особенно если выбросить их вместе с вазой. Кстати, предполагаю, что именно при таких обстоятельствах они и получили свое значение.
Пожав плечами, я кликнула горничную, чтобы поставила цветы в вазу.
Не успела горничная выйти, а я – обвить руками шею Рэма и поцеловать его в губы, как в дверь постучали.
– Леди Аделина! Тут к вам господин Гратен, – сообщила из-за двери горничная. – Пустить?
– Пусти! – со вздохом распорядилась я.
Гратен из тех людей, которые в любом случае до вас доберутся, и лучше, чтобы он вошел в дверь, а не проник через окно. В противном случае я точно начну плохо спать по ночам.
– Леди Ортэго, лорд Монтерей. – Если присутствие Рэма Гратена и смутило, виду он не подал. Впрочем, вряд ли смутило: во‑первых, такие люди, как правило, очень много знают о происходящем вокруг, а во‑вторых, их вообще невероятно сложно выбить из колеи. – Госпожа графиня, вас приглашает к себе его высокопреосвященство. Он хотел бы переговорить с вами в своем кабинете.
– Хорошо, – вздохнула я. А что толку спорить? – Сейчас соберусь и приду. Передайте его высокопреосвященству, что я буду в течение десяти минут.
Я замерла в ожидании ответа. Устроит Гратена такой вариант? Или он скажет, что я обязана следовать за ним немедленно, а на случай, если буду упорствовать, прихватил с собой кандалы?
– Благодарю вас, леди Ортэго.
К моему удивлению и огромному облегчению, спорить Гратен не стал и после вежливого поклона сразу же удалился.
Я подозрительно посмотрела на Рэма.
– Ты поэтому здесь?
Он покачал головой.
– Понятия не имел, что дядя собирается тебя вызвать. Ты хоть знаешь, о чем пойдет речь?
Я отвела глаза и принялась нарочито внимательно разглядывать висящую на стене картину.
– Понятно, – усмехнулся Рэм. – Надеюсь, хотя бы ничего совсем уж вопиющего ты не натворила?
– Вроде массового убийства с последующим расчленением трупов? – предположила я, невинно похлопав глазками. – Нет… Во всяком случае, не в этом месяце.
– Ладно, – хмыкнул Рэм, – в таком случае я попытаюсь это уладить. Сделаем так: ты собирайся, а я пойду к кардиналу прямо сейчас и выясню, о чем идет речь.
– Спасибо.
Я сочла, что заступничество и вправду может оказаться не лишним. Конечно, ничего такого уж страшного я не совершила, но… посмотрим, как пойдет разговор.
Приблизившись к кабинету кардинала, я увидела стражника, дежурившего у закрытой двери. Неподалеку неспешно прохаживался туда-сюда Гратен. Он приветственно мне кивнул и продолжил свои передвижения. Внутрь меня пока не звали, и я уселась в мягкое красное кресло, наверняка установленное здесь специально для таких, как я, посетителей. Хотя больше всего на свете мне хотелось, конечно, прижаться ухом к замочной скважине. Предполагаю, что точно такое же желание испытывало большинство когда-либо сидевших здесь в ожидании людей, пусть даже они были тысячу раз почтенными придворными, а не авантюристами вроде меня.
Увы, голосов изнутри не доносилось… пока наконец я не услышала громкий хохот Рэма. Вскоре после этого охранник, по одному ему известному знаку, распахнул дверь и предложил мне войти. Что я и сделала.
Кардинал, как обычно, сидел за своим столом. Рэм стоял посреди комнаты, но, поприветствовав меня кивком, отошел к стене и сел на низкую кушетку, как бы подчеркивая тем самым, что находится здесь в качестве наблюдателя.
– Леди Ортэго, – сурово проговорил кардинал, едва я опустилась в кресло, – не соблаговолите ли объяснить, почему мне приходится столь регулярно вызывать вас в этот кабинет? У меня начинает складываться впечатление, что со своими шпионами я разговариваю реже, чем с вами.
Я сочла предпочтительным промолчать, виновато опустив глаза.
Видя мой маневр и не желая дать мне отмолчаться, кардинал перевел разговор на другой уровень.
– Чем вам помешало бракосочетание графа Мурильо с леди Кальдерон? – спросил он напрямик. – Сами вы замужем, стало быть, на роль его супруги не метите. Хотите пристроить на это место какую-то свою родственницу? Или, наоборот, вознамерились женить своего родственника на дочери виконта?
Я подняла на него честный взгляд.
– Ваше высокопреосвященство, я готова поклясться перед лицом всех богов, что у меня нет никакого личного интереса в этом вопросе.
– Есть нечто, заставляющее меня в этом сомневаться, – жестко ответил кардинал. – Иначе зачем бы еще вы навязали графу Мурильо котолака?
– Кто? Я?
Глаза кардинала опасно сощурились.
– Леди Ортэго, – медленно проговорил он, смотря так, словно собирался пригвоздить меня взглядом к стене, – предлагаю вам не юлить и не изворачиваться. Я очень этого не люблю. Мне прекрасно известно, что именно ваша карета остановилась возле дома графа, якобы по причине сломанного колеса. И именно вы в течение сорока пяти минут гостили у графа в доме, после чего ушли, оставив ему в качестве благодарности котолака.
В целом я была готова к такому развитию событий. Прикидываться дурочкой и притворяться, будто я здесь ни при чем, было бы глупо. Раз кардинал уже знает, что история с котолаком – моих рук дело, найти доказательства ему труда не составит. Зато мои попытки состроить из себя поруганную невинность могут быть им восприняты крайне отрицательно. В частности, Монтерей может решить, что я пытаюсь выставить его идиотом, а такие люди подобного не прощают. Признание же вряд ли будет стоить мне дорого. Во-первых, ничего такого уж серьезного в моих действиях не было. Во-вторых… а что мне, собственно говоря, можно предъявить?