– Молодец, что позаботился. Сейчас бегу в разведотдел.
– Опять? Ох, не нравится мне все это.
– Подвал забыть не можешь?
Алексей добрался до разведотдела довольно быстро и доложил о своем прибытии по вызову бравому сержанту.
– А, окруженец? Парни просили благодарность передать за помощь.
– Не за что.
– Иди к капитану, спрашивал тебя несколько раз.
Алексей открыл дверь и попросил разрешения войти.
– Вошел уже. Где тебя носит? Посыльного еще утром за тобой посылал.
– Так я на «нейтралке» был, на «охоте».
– Удачно?
– Двоих фрицев убил.
– Неплохо для одного дня. Подойди к столу.
Капитан разостлал на столе карту. Это была советская карта, но абсолютно чистая, без отметок.
– Вы здесь проходили?
– Так точно, – всмотрелся в карту Алексей. – Немного восточнее, вот здесь, место боя было. Там два немецких сожженных танка стоят и трупов много. Трупов наших солдат, – уточнил он.
– Это понятно, своих немцы хоронят быстро.
– Немецких частей не заметили?
– Мы больше по лесу да по оврагам. Но не видели.
– Ладно. В разведку вернуться не хочешь?
– Я не против, только в армии приказам подчиняются.
– Поучи еще! Тут ситуация такая. Обе разведгруппы в одну ночь понесли потери. Двоих раненых ты и сам видел.
– Так точно!
– Во взводе шесть боеспособных человек осталось, а у тебя опыт есть. Правда, не положено окруженца в разведку сразу брать, он должен себя в пехоте проявить. Только если отдел «языка» не возьмет, с меня в штабе голову снимут. Ты в тыл к немцам с разведгруппами ходил?
– Не раз.
– Тогда я подготовлю в штабе приказ о твоем переводе. Время позднее, возвращайся пока к себе в подразделение. Мы тебя вызовем.
– Есть!
Алексей возвращался к себе во взвод и раздумывал, правильно ли он поступил. В разведке служба рискованная, опасная, но и пользы там он принесет больше. Сейчас он числится в пехоте, а не в снайперах. В любой момент его вместе с другими в атаку бросить могут, а у него даже штыка нет – не комплектовались снайперские винтовки штыками. Не предполагалось, что снайперы в штыковые атаки ходить будут.
Конечно, служба снайпером ему нравилась больше. Сам себе хозяин: выбираешь участок, позицию, цель – все чем-то напоминает охоту. В пехоте же все выполняют одну команду, а Алексей по сибирской, охотничьей привычке был индивидуалист и сам решал, что и как ему делать. По душе ему была снайперская служба, только в армии твоего желания никто не спрашивает.
Алексей добрался до своей землянки, где его уже поджидал Саша.
– Ну, рассказывай.
– Чего попусту говорить. Капитана помнишь?
– А то!
– В разведку меня взять хочет.
– Опасно.
– Не спорю. Давай лучше спать. Я рано встал, спать охота.
С утра старшина поставил Алексея в дозор. Приказ есть приказ. Алексей выбрался в окопчик впереди траншеи. Чтобы не терять время, он стал в оптику разглядывать немецкие позиции. Мысленно отмечал для себя выявленные пулеметные позиции, поскольку для пехотинца, снайпера, разведчика пулеметчик – злейший враг.
Он засек две позиции, не обнаруженные ранее – даже пулеметчик мелькнул у пулемета. Руки чесались выстрелить – ведь хорошего пулеметчика готовить надо дольше, чем пехотинца. А плохих у немцев не было, по крайней мере Алексей не встречал. Но обнаруживать себя было нельзя. Его дозорным поставили – наблюдать. Смена подразделения на немецкой позиции, появление новых огневых точек, необычное оживление среди солдат, свидетельствующее о предстоящем наступлении, когда в траншеи доставляют ящики с патронами и гранатами, – вот его задача. И с оптикой наблюдать удобнее, чем невооруженным глазом. Жаль только, что бинокль остался там, далеко, в немецком тылу, в землянке снайперов – с ним было бы сподручнее.
Алексей по старой снайперской привычке маскировался и почти не шевелился. Ведь не только наши наблюдатели смотрят за немцами, но и они не менее внимательно наблюдают. И любое, даже незначительное изменение отмечают, пытаются понять – что это может быть и чем оно вызвано.
Внезапно что-то завыло над головой, причем сразу во множестве. От необычности услышанного Алексей втянул голову в плечи, нырнул в окоп и уже оттуда услышал, как на немецких позициях стали густо рваться снаряды. Только потом он сообразил, что это стреляли наши «катюши» – так называли на фронте реактивные установки БМ-13. Стреляли они из тыла, через головы наших войск. Разгонные пороховые заряды уже успели прогореть, не давая огненных хвостов.
Один раз, издалека, Алексей видел, как стреляли «катюши», но вблизи, в пятистах метрах от себя действия «катюш» ему наблюдать еще не приходилось. Что интересно, после взрывов на немецких позициях начался пожар. Горела трава, кустарники, снарядные ящики, мусор; позиции заволокло дымом.
«Катюши», выпустив боезапас, быстро, как и всегда они это делали, уехали. А немцы, боясь атаки русских, стали перебрасывать из второй линии траншей, из близкого тыла пехоту – видимо, потери в первой траншее были чувствительными.
Когда за немецкой траншеей показался офицер, Алексей не удержался, выстрелил. Шедшие за офицером цепью солдаты сразу залегли. Потом они ползком добрались до траншеи и укрылись в ней. Все-таки они тоже были фронтовиками и соображали быстро, а тугодумы на фронте долго не живут.
– Эй, Леха! – раздалось сзади.
Алексей обернулся. Из траншеи ему призывно махал рукой Диденко.
– Чего тебе?
– Из разведотдела посыльный.
– Без приказа старшины пост покинуть не могу.
В боевой обстановке невыполнение приказа могло кончиться расстрелом.
Диденко исчез, и через несколько минут в траншее появился старшина.
– Ветров, приказываю покинуть пост!
– Есть!
Алексей пополз к траншее. Уже когда он перевалил через бруствер, по земле ударила пулеметная очередь.
– Ефрейтор Ветров по вашему приказанию прибыл!
– К тебе посыльный из разведки. Что-то привязались они к тебе. Ох, чует мое сердце – не к добру все это!
Посыльных к пехотинцам присылают редко. Для рядового сержант, командир взвода – воинский начальник.
Алексей подошел к землянке командира взвода, сзади недовольно сопел старшина.
– Ветров?
– Так точно.
– Тебе велено приказ передать, – посыльный достал из нагрудного кармана лист бумаги. Алексей развернул, прочитал.