– Разведчик? – уважительно спросил хирург.
– Из полковой разведки.
– Обезболивающего примешь? – доктор поболтал склянкой.
Порученец кивнул Игорю:
– Давай, вроде фронтовых сто грамм. Моя бы воля на то была – неделю бы тебя поил.
– Много нельзя, – возразил хирург. – Завтра на перевязку. Через неделю заживет.
– Есть!
Порученец проводил Игоря до избы, где размещался штабной взвод – охрану штаба несли, охрану пленных, пакеты секретные в подразделения доставляли.
– Занимай свободную койку, до утра немного осталось. Позавтракаешь – приходи к ПНШ, он с документами решит. А начальник штаба наградной лист оформит. Потом – в разведроту. Дивизионная разведка, брат, – это тебе не полковая, тут задания посерьезнее.
Были разговоры в разведвзводе полка, где несколько дней служил Игорь, о дивизионке. Служить в ней, конечно, почетнее, но и гибли там не меньше, чем в полковой. А спрос больше.
Ему показалось, что уснул только, а уже толкают.
– Ты, что ли, Катков? Завтракать пора, и ПНШ по разведке ждет.
Игорь быстро ополоснул лицо и вместе с ребятами взвода поел – давали перловку с американской тушенкой. Учитывая, что горячего он не ел два дня, незатейливая еда показалась вкусной. Потом направились в штаб.
Помощник начальника штаба сидел бодрый, как будто отдыхал ночью. Гладко выбрит, свежий подворотничок на гимнастерке…
Игорю неудобно стало за свой вид: маскировочный костюм в грязи, местами порван, на левом рукаве – засохшие пятна крови. И на голове – ничего, ни шлема, ни пилотки, руку в приветствии не приложишь.
Но начальник разведки внимания на непотребный вид Игоря не обратил.
– Садись, Катков. Созвонился я с твоим полком, а конкретно – с ПНШ по разведке. Подтвердили, что ты с группой в немецкий тыл уходил, и состав группы пофамильно совпал. Ох и матерщинник у вас Терехин! Как услышал, что тебя в дивизии оставляют, кричать начал. А я ему – приказ генерала.
– Какой приказ?
– О твоем переводе и зачислении в личный состав разведроты. Он сразу и умолк. Идем к писарям, для начала нужно личные документы оформить.
Выписать новую красноармейскую книжку было делом пяти минут, потом надо было идти к помощнику начальника штаба по кадрам.
– Говорил мне порученец, в курсе я. Но ты коротенько о составе группы и ваших действиях – должен же я что-то писать. Знатного «языка» притащили, знаю.
Игорь коротко и четко доложил о действиях группы, о захвате «языка» и документов.
– Погоди, – время от времени останавливал его кадровик, скрипя пером, – не так быстро, не успеваю я.
Времени на это ушло много, не меньше часа, и когда Игорь освободился, он направился к начальнику разведки.
– Хирург из медсанбата сказал – неделю к вылазкам в тыл не привлекать, тебе на перевязки надо.
– Так точно!
– Идем в разведроту. Командиру представлю, с парнями познакомишься. Обмундирование в порядок приведешь – постираешь, подштопаешь. А то как оборванец.
– Есть!
Разведрота, впрочем, как и медсанбат, располагалась недалеко от штаба, на расстоянии двухсот метров.
Игоря представили старшему лейтенанту Жихареву:
– Принимай пополнение, старлей, парень из полковой разведки. ПНШ его полка отзывается о нем одобрительно, отдавать не хотел.
– Так это он гауптмана с той стороны привел?
Новости распространялись быстро.
– Он. Кадровик наградной лист написал – по приказу комдива. Так что вскорости орденоносец у тебя будет. Только в рейд его неделю не посылай, он еще на перевязки ходить будет.
– Есть.
Офицеры отошли в сторонку, переговорили. К Игорю старлей вернулся один и скептически оглядел его:
– Сейчас мы тебя приоденем, а то как чучело, а не как бравый разведчик.
Старлей отвел Игоря в каптерку старшины, и там ему подобрали новый маскхалат и новую пилотку.
– Сапоги кирзовые брать будешь или и дальше в немецких ходить собираешься?
Немецкие сапоги Игорю понравились. Нигде не трут, голенища широкие – нож или автоматный рожок удобно прятать. Так он в немецких и остался.
Потом старлей отвел его во взвод и представил:
– Ваш новый сослуживец. Знакомьтесь, Катков Семен Иванович, из полковой разведки, – и ушел.
Игорь пожал руки парням, все назвались, но с ходу все имена не запомнишь.
Старший сержант, командир отделения, хлопнул ладонью по нарам:
– Твое место будет. Раньше тут Гиниатуллин спал, теперь ты владей.
Уже через несколько часов Игоря придержал один из новых сослуживцев:
– Плохое место тебе досталось, парень.
– Что, накат протекает?
– Несчастливое оно. Как новичок, которому это место отдали, на вылазку идет – все, обязательно или ранят, или убьют.
У Игоря стало нехорошо на душе – а вдруг место и в самом деле невезучее? И на другое не перейдешь, оно единственным свободным было.
Оказалось, что это отделение было единственным, укомплектованным по штату, а в роте всего полсотни человек, вдвое меньше положенного – это Игорю уже после обеда рассказали, на перекуре. Сам Игорь не курил, но все бойцы его отделения в кружок собрались, байки травили. И у многих он увидел на груди медали «За отвагу», «За боевые заслуги», а у одного – орден Красной Звезды.
Медалями мог награждать командир дивизии, Красной Звездой – командир армии или фронта, а Красным Знаменем или более весомой наградой, орденом Ленина – уже Верховный главнокомандующий, и вручался такой орден в Кремле, а не на фронте.
Игорь слушал разговоры, но сам ни о чем не рассказывал. Ему интересно было знать, чем живет разведрота, каков настрой бойцов. Вспомнив, что надо идти на перевязку, направился в госпиталь.
Перевязку выполняла медсестра. Пальчики у нее были нежными, ласковыми, и перевязывала она умело и без боли. Поинтересовалась, нет ли температуры.
– Да на мне все заживает, как на собаке, – отмахнулся Игорь. Однако имя у медсестрички спросил – понравилась она ему. Только зачем он ей? Разведчик – специальность рисковая. Сегодня он подарок сделает из захваченных трофеев, а завтра без вести пропадет на немецкой стороне.
Неделя пролетела быстро. Рана на руке практически зажила, и Игоря уже несколько раз привлекали для переводов.
Группы ходили в тыл, иной раз доставляли документы, по возможности забирая их даже у убитых немцев. Вроде бы мелочь, но иной раз она оказывалась существенной – можно было узнать номер новой военной части, ранее не встречавшейся. Стало быть, перебросили. И тогда возникал вопрос – плановая ротация или усиление группировки? Немецкие дивизии по численности превосходили наши в два раза и представляли собой серьезную силу – даже пехотные, поскольку имели на вооружении танки и артиллерию. А о танковых дивизиях и говорить было смешно, настоящий мощный, бронированный кулак.