– Сейчас ты должен принять такое же решение, – заключил Николас, глядя снизу вверх и не замечая присутствия жены. Пегас кивнул, словно все понял. – Помнишь, тогда ты нашел силы встать. Вот и сейчас я нуждаюсь в тебе ничуть не меньше. Мы с тобой оба не имеем права сдаться, Тобиас не похвалил бы нас за это. Он был хорошим парнем, если бы смог, обязательно остался бы жить сам и не одобрил бы нашей слабости. – Кристиана с трудом сдержала слезы. – Если постараешься и победишь, обещаю тебе отличную жизнь. Мы ведь с тобой вместе. – Пегас снова кивнул. Николас поднялся, ласково его погладил и в этот момент увидел Кристиану. – Не знал, что ты здесь, – произнес он, смущенный ее присутствием. Признавать глубину собственного отчаяния не хотелось, но жена все понимала без слов.

– А что ты делал в ту ночь, на пароходе, когда он все-таки встал? – спросила Кристиана, с любопытством взглянув на мужа. Вот уже несколько дней подряд она об этом думала, но боялась задать вопрос.

– Сидел рядом и умолял не умирать, – с улыбкой ответил Николас, тронутый появлением жены. Он знал, как она переживает за обоих, и понимал, что вот уже шесть недель упорно ее отталкивает просто потому, что не имеет сил на общение. – Объяснял, что если он не встанет, моя жизнь и жизнь моих детей разрушится навсегда. – Вот и сейчас Николас не смог бы выдержать еще один удар и вынести еще одну утрату.

– А почему бы и сегодня не провести ночь вместе с ним? – предложила Кристиана и вошла в стойло. – Давай просто побудем рядом, расскажем, как мы его любим и как в нем нуждаемся. – Николас благодарно улыбнулся.

– Ты поразительная женщина. Люблю тебя больше, чем могу выразить словами.

– И я люблю тебя, Ник, – тихо ответила Кристиана. – И тебя очень люблю, Пегас. Прошу, постарайся поправиться, ведь уже давно пора. Все в цирке страшно соскучились, а маленький черный аравиец по сравнению с тобой просто дурачок. Ты должен вернуться: без тебя у нас ничего не получится. – Она говорила так, как будто уговаривала ребенка. Пегас поднял голову и тоненько заржал. Казалось, липициан смеется. Кристиана опустилась на пол рядом с мужем. Он нежно ее обнял, как не обнимал вот уже шесть недель подряд, и внезапно почувствовал себя счастливым. Даже взгляд стал прежним – таким же, как у настоящего Ника Бинга. Они долго разговаривали, а потом Кристиана склонила голову на плечо мужа и уснула. Уснул и он. Оба открыли глаза уже утром, когда в конюшню заглянуло солнце. Пегас смотрел вопросительно, словно не понимал, что здесь делают эти двое. Сейчас конь выглядел так же, как в лучшие дни перед выступлением, когда слышал музыку и готовился выйти на арену.

Вскоре пришел ветеринар.

– Давайте посмотрим, как дела, – деловито распорядился он. Спустил перевязь, и Пегас тут же встал на ноги, оглянулся по сторонам, потом посмотрел на хозяина и вышел из стойла. Несколько минут свободно разгуливал по просторной конюшне, а когда Николас попросил вернуться, тут же послушался, причем двигался уверенно и энергично. Ветеринар сиял от радости, а у Николаса в глазах стояли слезы.

– Возможно, в последнее время он просто очень скучал, – озадаченно предположил доктор. – Трудно понять, о чем думают лошади, особенно такие породистые. Они всегда себе на уме. – Николас посмотрел на Кристиану и увидел, что она улыбается сквозь слезы.

– Каково ваше заключение? – обратился Николас к ветеринару. Рисковать он боялся: что, если связки еще слабы?

– Нога выглядит здоровой, а главное, конь безболезненно на нее наступает и не хромает. Думаю, имеет смысл забрать его домой, чтобы недели две понаблюдать, как идет восстановление. Поскольку травмирована передняя нога, скоро он сможет снова выступать: к счастью, во время трюков основной вес приходится на задние ноги. – Он одобрительно погладил липициана по голове и твердо посмотрел в глаза.

– Ты, парень, больше не раскисай и не поддавайся депрессии. Напугал всех до полусмерти. Пора возвращаться на работу! – Пегас внимательно выслушал наставление и согласно кивнул. Днем Пегги выделила один из своих трейлеров, и компания собралась в дальний путь.

– Не знаю, как выразить свою бесконечную благодарность, – серьезно признался Николас на прощание. Хозяйка ранчо назначила минимальную плату за содержание Пегаса, а отдала ему душу и сердце. – Вы спасли моего коня.

– Нет, не я, – возразила Пегги Тейлор. – Это сделали вы, просидев возле него всю ночь. В жизни не встречала ничего подобного. – Она похлопала питомца по шее. – А ты смотри, веди себя хорошо и больше не расстраивай своих хозяев. Они добрые люди и очень тебя любят. – Поцеловала красавца в лоб, и Николас завел его в трейлер. Теперь можно было отправиться в дорогу.

Для того чтобы нагнать цирк в Кентукки, потребовалось четыре дня. В итоге они отсутствовали неделю, а вовсе не две, как предполагали. Возвращение Пегаса все приняли восторженно; страшно было представить, что Николасу придется его пристрелить. Липициан чувствовал себя прекрасно, Афину и других лошадей встретил с радостью, а когда хозяин начал разминку, бодро побежал по манежу. На восстановление прежней формы ушло несколько дней, но Николас работал регулярно и терпеливо. В результате в третью неделю октября в Рейли, штат Северная Каролина, состоялось торжественное возвращение всеми любимого артиста. Николасу последние два месяца показались мучительно долгими и трудными – тяжелее, чем отъезд из Германии или начало работы в цирке. После смерти Тобиаса он чувствовал себя так, словно медленно тонул. И все же ему удалось удержаться на плаву, и Пегасу тоже. С помощью Кристианы оба преодолели самое страшное испытание. Никогда еще она не выглядела такой красивой и сияющей, как в вечер первого совместного выступления. Пегас снова летал на невидимых крыльях. Лукас появился на одном из арабских скакунов. Николас отчаянно тосковал по старшему сыну и знал, что боль не пройдет, но все же чувствовал себя счастливым. Они прорвались сквозь бурю и остались в живых.

Глава 23

Ко времени возвращения во Флориду на зимние каникулы Пегас набрал прежнюю силу, а Николас почти стал самим собой. Порою тоска по старшему сыну болезненно обострялась, но случались и хорошие моменты. Он снова научился любить Лукаса и даже согласился провести вечер с Галиной и Сергеем. Бедная Катя была безутешна. Тобиас стал ее первой любовью. Она отказывалась верить, что он больше никогда не вернется домой. Да и сам Николас не хотел смириться с очевидной правдой. Он часто думал о Марианне, которая в двадцать один год осталась вдовой, да еще с ребенком на руках. Очень хотелось верить, что ее жизнь как-то наладилась. Тревогу вызывало и то, что письма от Алекса приходили крайне редко, а нацисты обосновались едва ли не у него во дворе. Николас радовался, что оказался в Сарасоте, а не остался в Европе. Если бы это произошло, никого из них, скорее всего, уже не осталось бы в живых.

На зимних каникулах Николас заметил, что Кристиана много спит и быстро устает, хотя и отказывается это признать. Прошедшие после смерти Тобиаса три месяца тяжело дались и ей тоже.

– Ты хорошо себя чувствуешь? – озабоченно спросил Николас, когда она снова проснулась непривычно поздно.